Книга Почти 15 лет, страница 170 – Микита Франко

Славе казалось, что прошла целая вечность между вопросом Льва и его ответом. Он столько всего вспомнил, проанализировал, передумал… Но то были доли секунды, преодолев которые, Слава, наконец, сказал:

— Я чувствовал любовь к тебе по-разному в разное время. Но ещё никогда она не была такой спокойной, как сейчас.

— Спокойной?

— Да. Она спокойна, потому что ей больше нечего бояться.

— А чего она боялась раньше?

— Что ты уйдешь.

Лев криво улыбнулся, отводя взгляд.

— Ты ушёл, а мир не рухнул. Любовь всё переносит.

Лев, сделав глубокийвдох, задал вопрос, на который, судя по всему, ему понадобилось много решимости:

— Когда ты вернешься, мы… мы будем снова вместе?

Слава покачал головой: «Нет».

— Почему?

— Потому что нам опять будет плохо.

— Но нам и так плохо! — с досадой ответил Лев.

— Мне не плохо. Мне — спокойно, — возразил Слава.

— А мне — нет.

— Значит, что-то не так. Мне пора.

Не в силах продолжать этот разговор, он отключил звонок. Он хотел объяснить Льву, что они не могут быть вместе, потому что не умеют быть вместе, но чем дольше с ним говорил, тем хуже себя чувствовал. При сближении его любовь начинала беспокоиться — а вдруг он опять уйдет?

Он ненавидел выходные.

Выходные девять дней подряд он ненавидел больше всего.

Он не пил: от одной мысли о пятидесяти граммах виски на дне бокала к горлу подступала тошнота. То ли результат кодирования, то ли самовнушения.

Он не работал: желающих набрать дежурств в праздничные дни и заработать в два раза больше денег и без него хватало. А как спать, если не работаешь и не пьёшь?

Никак. Оно стало к нему возвращаться. Приходило, как раньше, внезапно, сковывало тело, внушало животный ужас, заставляя поверить, что сердце вот-вот остановиться, а потом исчезало, словно ничего не было — растворялось во тьме, бросая один на один со страхом. После себя оно оставляло ощущение скованности в руках и ногах и привкус крови во рту. Настоящей крови не было.

Так Лев снова перестал спать. И начал разговаривать.

Со Славой созванивались поздно — как правило, во втором часу, когда нужно было забираться под одеяло, а Лев был готов заниматься чем угодно, лишь бы не подходить к постели. Тогда-то он и придумал эти звонки посреди ночи с вопросом: «Ну что, как там Мики?». Славин голос действовал успокаивающе — за исключением… за исключением некоторых моментов.

Например, когда говорил: «Я всё ещё люблю тебя». Тогда, конечно, становилось не до сна в любом случае. А потом он говорил, что вместе они не будут, потому что им друг от друга на самом деле плохо (а Лев все эти годы думал, что хорошо), и быстро отключал вызов, словно убегая от разговора.

Лев снова оставался один. А быть одному, когда тебе сказали такое, почему-то страшнее.

В следующую ночь, начав с формальных вопросов о детях, они снова перешли к выяснению отношений — к этой самой непонятной, самой невыносимой для Льва дилемме: как можно любить друг друга, но при этом делать друг друга несчастными. Слава опять попытался улизнуть, потянувшись к красной трубке отключения звонка, но Лев, уловив этот порыв, остановил его: — Пожалуйста, не бросай трубку.

Слава замер.

— Но мне пора. Нужно доделать проект.

— Дай мне пять минут, — попросил Лев. — Всего лишь пять. Я хочу кое-что сказать. Хорошо?

Слава кивнул: хорошо.