Онлайн книга «Почти 15 лет»
|
Слава, улыбаясь, заметил: — Это стихотворение про девушку. — С чего ты взял? — Там есть строчка про мадмуазель. — А ты замени на «джентльмена», — подмигнула Юля. — Джентльмен, что кажется всех краше? Сестра кивнула и томным голосом продолжила: — Под бледным фонарем проходит неспеша… Слава рассмеялся, вспомнив концовку строфы: — И тенью движется за ним его папаша? Юля тоже рассмеялась: — Надеюсь, что нет! Тогда они понимали это буквально: злобный отец, не принимающий сына-гея, выслеживающий заблудшее дитя возле гей-клубов и набивающий морду как ему, так и любым кавалерам. Славе понадобилось несколько лет, проведенных вместе со Львом, прежде чем он вспомнил тот разговор с сестрой и переосмыслил его совсем иначе. Невольно вздрогнул: как проницательны и точны они оказались, еще понятия не имея, о чём говорят. А через две недели он встретилэтого джентльмена в гей-клубе: в белоснежной рубашке, отглаженных брюках, начищенных туфлях. Светлые пряди, уложенные волосок к волоску, пахли хвоей и древесиной. — Он был как будто не отсюда, — скажет тем же вечером Слава Юле. — Как будто из какого-то исторического романа. — Как настоящий джентльмен? — хмыкнет Юля. — Как настоящий джентльмен, — кивнет Слава. И, заранее зная, что скажет сестра (а она скажет, что от таких мужчин хорошего не жди), Слава пошёл на опережение: приблизился к ней и заговорщицки прошептал: — Я думаю, что он притворяется. — Притворяется джентльменом? — Да. Я думаю, что он — нормальный человек. — Почему ты так думаешь? — Он очень стеснялся. И смешно шутил. Юля закатила глаза, передразнивая: — Очень стеснялся… Опять мальчик, который боится собак? — Этот собак не боится… — задумчиво произнёс Слава. — А кого боится? — Себя, наверное. Юля снова закатила глаза к потолку: — Так это ещё хуже! Он улыбнулся и доверительно сообщил сестре, что, кажется, влюбился — и это было последним, что он по-честному, без всяких недомолвок, рассказал Юле о нём. Теперь и вспоминать смешно, как наивно всё начиналось. Он царапал их инициалы на старых партах колледжа: «С + Л», а в картины незаметно вплетал его имя: например, рисовал книжный шкаф, где корешки книг складывались в: «Л Е В». Больше всего на свете он хотел всего три вещи, и все три были связаны с ним: первое — уткнуться носом в его шею и глубоко вдохнуть, второе — потрогать его пресс, и третье — поцеловаться. Одна только мысль о последнем заставляла сердце выпрыгивать из груди: поцелуй с другим парнем казался таким запретным, что почти невозможным. Он переживал, что ни с кем не целовался раньше, и что Льву покажется это смешным или неинтересным — ну, что он такой неопытный в поцелуях. Через месяц он всё это сделал — вдохнул, потрогал, поцеловал — и перешел на новый уровень мечтаний: о первом сексе. Трогать, целовать, прижиматься, гладить, входить — это всё, что он представлял перед сном, во сне и после сна. С этим он засыпал и просыпался. Но ещё выводил букву «Л» на ладони акварельными красками и дул, пока она не засохнет. Завел альбом, где рисовал только его портреты, а Юля, смеясь, называла это «альбомом, который ты ему никогда не покажешь». Смутившись,он завел еще один альбом, только гораздо меньше, который никогда не показывал и Юле тоже: там он рисовал его голым, еще в те времена, когда ни разу не видел его голым. Когда они целовались, он ощупывал его тело через одежду, а потом рисовал — по ощущениям. На области между ног всегда стопорился, потому что, конечно, её не ощупывал, и первое время оставлял это пространство недорисованным. Потом решил каждый раз рисовать по-разному, то больше, то меньше, чтобы не выглядеть человеком, которому важен размер (он уж точно не из таких!). Все эти художественные изыскания обычно заканчивались мастурбацией, после чего Слава чувствовал себя грязным и испорченным. |