Книга Почти 15 лет, страница 117 – Микита Франко

— Да, что-то в этом есть, — согласилась Юля. — Этот мальчик пытался выглядеть крутым?

— Он обижал девочку. А потом оказалось, что ему страшно идти домой.

— И стал похож на настоящего человека, — заключила Юля.

Славик обрадовался, как точно у неё получилось сказать то, что он чувствовал, и закивал:

— Да! Как будто он… очень милый от этого.

— Понимаю.

Он поднял их сцепленные руки и прижал Юлину к своей щеке. Хорошо, когда кто-то тебя понимает!

Крис записал в блокнот его слова — про «настоящего человека» и «очень мило» — и, подняв взгляд на Славу, уточнил:

— Вы тогда в него и влюбились?

Слава пожал плечами:

— Не знаю. В семь лет я не мыслил такими категориями. Сначала я просто захотел с ним дружить.

— А когда поняли, что влюбились? Что тогда происходило?

Слава мрачно усмехнулся. Это была другая история.

В спальне стояло икеевское кресло с деревянным каркасом: изогнутое и слегка пружинящее, если откинуться на спинку. Сначала они с Тахиром повалились на кровать, но у Льва, уже изрядно выпившего, закружилась голова. Отодвинув от себя парня, он сказал: «Лучше сидя».

Он поставил на пол, возле извитых ножек, стакан с виски, и расположился в кресле, пристроив голову на мягком изголовье. Тахир забрался на его колени, садясь верхом и пытаясь прильнуть ко Льву в пьяном поцелуе. Тот увернулся, поправил рукой член и кивнул Тахиру: — Садись уже.

За последние две недели это был уже пятый раз. Тахир сам связался со Львом: припомнил его прощальные слова: «Приходи, если захочешь, чтобы я тебя трахнул». Вот он и пришёл. И спросил, совершенно невинно мигая большими глазками: «Трахнешь?».

Лев в тот вечер был трезвым. Они поднялись в его квартиру, он толкнул Тахира на кровать и трахнул. Без сантиментов, но и без грубости: старался быть осторожней. Тахиру понравилось, но он всё равно сказал: «Толкаться было необязательно».

Лев удивился, но не просьбе, а собственным действиям, которых даже не заметил: таким привычным был этот жест — толкнуть. Перебрав свои воспоминания, он добрался до отношений с Яковом и понял, что так обычно и делал: швырял его в постель, выдавая этот странный, сочащийся агрессией порыв, за страсть. И ведь так было всегда. Без договоренностей.

Теперь уже и самому Льву это показалось странным: его на кровать никогда не толкали. Ну, если не считать… В общем, не толкали.

Раньше он думал, что так надо. Мол, есть всякие изнеженные мальчики, сделанные из другого теста, и они любят, чтобы их брали, чтобы с ними грубо обращались, что это их возбуждает. Эта идея так плотно засела в его голове, что Лев никогда в ней не сомневался, не пытался отнестись критически, всё раскладывалось как дважды-два: если трахать, то грубо, а если кто-то хочет, чтобы его трахнули, значит, хочет грубости. Умозаключение не вступало в противоречие даже с его собственными желаниями: себя-то он изнеженным не считал несмотря ни на что. И так отработал жест швыряния до автоматизма, что повторил его спустя двадцать лет.

Со Славой.

Во второй раз Лев позволил Тахиру лечь в постель самому, и даже пару раз спросил, что он хочет, хотя ему было не очень интересно(и не очень хотелось перестраиваться под его желания). Хорошо, что Тахир на всё отвечал: «И так нормально».

Когда Лев занимался сексом трезвым, он был хорош. Не искусен, как любовник, а тактичен, как партнёр: внимательно отслеживал свои реакции, был осторожным и участливым («Так хорошо? А так?»). Теперь он всегда был активом, всегда, других ролей он больше не признавал.