Книга Окна во двор, страница 63 – Микита Франко

Приподняв голову, Слава едва слышно спросил Льва:

– Почему ты так хочешь уехать?

– Мне нужно работать. Полноценно, как раньше.

– Это принципы?

Лев удивил меня своим искренним ответом.

– Моя работа – мой способ бегать наперегонки со смертью. Вы должны меня понять, потому что делаете то же самое: у вас есть творчество, которое вас переживет. У меня его нет.

Я подумал про Шмуля и его утопленных золотых рыбок в унитазе– из раза в раз одних и тех же – и мысленно посмеялся: Лев меня переоценил, вряд ли я смогу поквитаться с вечностью.

Слава же, выслушав, отстранился, сел очень прямо и сказал, упершись взглядом в столешницу:

– Я услышал тебя. Можешь ехать.

Лев, будто удивленный неожиданностью такого решения, растерянно спросил:

– То есть… Ты останешься?

– Да, – спокойно ответил Слава. – Как и дети. Я не для того их сюда тащил к лучшей жизни, чтобы ты при первых же проблемах увозил их обратно в этот мрак.

– Лучшая жизнь… – негромко повторил Лев. – Лучшая медицина, лучшее образование, лучшая возможность быть геем. Ты правда не чувствуешь, что это не совпадает с реальностью? Что нам среди всего этого живется не лучше?

Слава, посмотрев Льву в глаза, сказал то, что я меньше всего от него ожидал услышать:

– Может быть, без тебя совпадет.

Я представил, как где-то на небесах пузатый младенец с крыльями натянул тетиву лука и выстрелил мне в сердце: стрела прошла насквозь, раздирая артерии, и вышла через спину, под левой лопаткой. Заметив, как у Льва сбилось дыхание, я подумал: «В тебя тоже попало».

Странно, что на валентинках с ангелами так изображают возникшую любовь, стрела – это же чертовски больно. Зато окончившаяся любовь – это сердце, развалившееся на части. Я бы уничтожил «разбитое сердце» как дурацкое клише, не имеющее ничего общего с реальным ощущением потери, и запатентовал бы вместо него сердце, нанизанное на кровавые стрелы.

Серьезный разговор с родителями закончился лишением меня карманных денег – думаю, это единственное, для чего я вообще на нем присутствовал. Мне вкрадчиво и ласково объяснили, что до разрешения ситуации с Ваней будут неуместны лишние траты, поэтому я временно остаюсь без личных средств, а если мне что-то срочно понадобится – могу обратиться напрямую к родителям.

Все это, конечно, хорошо. Но как мне обратиться к родителям с просьбой: «Простите-извините, не могли бы вы купить мне немного травы?»

Изобразив ангельский взгляд, я ответил, что все понимаю и принимаю их условия, но в душе метался, как загнанный пес: что делать, что делать, что делать?

В комнате я перерыл все ящики в тумбочке, хотя хранил заначку всегда в одном – в верхнем. Но на всякий случай я заглянул везде: мало ли, вдруг что-то найдется? Но нет. Не было ни курева, ни денег – я нашел только пять долларов и рублевые монетки, завалившиеся на дно ящика. Канадский премьер-министр Уилфирд Лорье насмешливо смотрел на меня с голубой купюры: «Ну что, сторчался?»

Пошел ты на хер.

Я смял купюру и бросил ее обратно в ящик.

Опустившись на кровать, я лихорадочно думал над разными вариантами действий, но большинство из них были криминальными и звучали безумно даже для моего состояния: ограбить кофешоп, ограбить наркомана, ограбить банк. В конце концов я отбросил все варианты, кроме одного.

Я взял телефон, зашел в телеграм, попытался найти Лорди среди контактов – не получилось. Попробовал написать ей через другие мессенджеры, но сообщения не уходили. Я оказался в черном списке во всех ее соцсетях. Обычно я так не делаю, потому что слишком тревожен для телефонных разговоров, но в этот раз у меня не оставалось выбора – я позвонил. Женский голос автоответчика оповестил меня, что the number is not available now – по всей видимости, мой номер тоже был заблокирован.