Книга Окна во двор, страница 62 – Микита Франко

Слава непринужденно пожал плечами.

– Почему нет.

Лев неприятно прищурился, словно речь шла о чем-то поистине отвратительном.

– Ты хочешь, чтобы я пошел на такую работу?

Слава, почувствовав, как опасно будет ответить «Да», снова пожал плечами. Повисла тишина, во время которой меня разрывало на части: с одной стороны, не было ничего более логичного, чем браться сейчас за любую работу, с другой стороны, я чувствовал странную солидарность со Львом, вся эта ситуация была несправедлива к нему.

– А я не хочу, – наконец негромко сказал Лев.

– А что хочешь? – спросил Слава таким тоном, как будто у него уже битый час не получается договориться с капризным ребенком.

– Вернуться в Россию.

Тут мы, конечно, со Славой синхронно подобрались, выпрямились как по струночке:

– Чего-чего?

Лев невозмутимо продолжил:

– Я вернусь в Россию. Деньги буду присылать. – Помолчав, он добавил: – Я устал.

Снова стало тихо. Слава отчетливо проговорил:

– Значит, ты сваливаешь.

Лев оскорбился:

– Я не сваливаю! Я же сказал, что буду присылать деньги. Я ни от чего не отказываюсь. И ни от кого.

– Но здесь же тебя не будет, – грустно заметил Слава.

– Мне кажется, это самое разумное, что сейчас можно сделать.

Слава поднял на него потемневший взгляд.

– Свалить – самое разумное? Выглядит так, как будто ты дистанцируешься от наших проблем. Как будто ты испугался.

Лев закатил глаза.

– Я реаниматолог. Считаешь, меня можно напугать ребенком в коме? Хочешь, я его заберу?.. Нет, серьезно, давай? Напиши мне доверенность. В России поставить его на ноги будет гораздодешевле, а потом я привезу Ваню обратно.

Слава немигающим взглядом смотрел на Льва.

– Ты издеваешься?

– С чего ты взял?

– В Канаде лучшая медицина, а ты предлагаешь мне отправить ребенка в коме в Россию?

Я думал, Лев сейчас окончательно разозлится, потеряет свое напускное самообладание. Он потянул руку к Славе, а я дернулся от испуга – вдруг ударит. Но это был не удар: Лев провел рукой по Славиной щеке, затем протянул вторую, взял его лицо в свои ладони и негромко сказал:

– Слава, все в порядке.

Слава дышал чаще, чем обычно. Меня что-то непонятно кольнуло, какое-то странное, незнакомое чувство, но очень неприятное – может быть, чувство беззащитности. Я испугался, что Слава заплачет, а если это случится, значит, происходит катастрофа, ведь он никогда не плакал, даже когда умирала мама – он не плакал. Я этого не видел. Он всегда улыбался.

Лев придвинулся вместе со стулом поближе к нему, мягко опустил Славину голову на свое плечо. Негромко заговорил:

– Я не хочу, чтобы ты думал, что я бросаю тебя одного с этими проблемами. Есть много вариантов, как лучше поступить. – Он начал перечислять их, медленно и с расстановкой: – Мы можем уехать все. Я могу уехать один. Я могу уехать с Ваней и привезти его назад. Я даже могу уехать с Мики и не привозить его больше никогда, – Слава улыбнулся на этих словах, чуть-чуть. Лев закончил, вздыхая: – Но я не могу вообще не уезжать. Нет такого варианта.

Я никогда не видел Славу таким несчастным. Что бы ни происходило, он всегда находил силы натянуть улыбку, изобразить веселье, придумать тысячу благоприятных исходов в любой, даже самой патовой ситуации, а теперь… Прислонившись к плечу Льва, он выглядел как тряпичная кукла. Это было не мило, а жутковато: Славин безжизненный взгляд смотрел куда-то мимо меня. Вот уж точно: настоящее приближение катастрофы ощущаешь, когда самый веселый человек теряет маску и перестает смеяться.