Книга Окна во двор, страница 57 – Микита Франко

Пытался вспомнить, где был Ваня, когда ничего не ломал, – на уроках музыки, на тренировках по футболу… может быть, играл на улице с соседскими ребятами? Я не помнил. Я вообще плохо помнил, что было с Ваней в эти спокойные моменты жизни.

Подойдя к дому, я привычным жестом сунул недокуренный косяк под карниз окна, раздвинул створки и забрался в комнату. Моего отсутствия никто не заметил – записка лежала на столе нетронутой.

В квартире стояла тишина. Постучав в спальню родителей, я громко сказал:

– Хочу собрать консилиум! – И прошел к столу, в нашу гостиную-столовую-кухню.

Я сел, деловито сложив сцепленные руки перед собой. Слава, заходя в гостиную, замер на секунду.

– Выглядишь и правда как председатель консилиума.

Лев завернул на кухню, набрал стакан воды. Когда родители разместились за круглым столом и выжидательно посмотрели на меня, я, прочистив горло, твердым голосом произнес:

– У меня есть основания предполагать, что Ваня подстроил падение ворот.

Заметив на лице Льва скептическую готовность разносить мои аргументы в пух и прах, я напрягся. Конечно, папа тут же заключил:

– Чушь.

Внутренне поникнув, я еще старался держаться внешне.

– Почему ты так думаешь?

Лев поставил стакан на стол – солнечный луч, пробивающийся через жалюзи, преломился через воду и нарисовал радугу.

– Потому что несчастный случай – это несчастный случай. Ворота падают, так бывает. Зачем искать двойное дно?

– Затем, что дело не только в воротах, а в целой серии травм, – терпеливо объяснял я.

– Он играл в футбол. Спорт – это травмы.

– Я играл в баскетбол два года и ни разу ничего не сломал.

Лев пожал плечами.

– Ты – это ты. Он не такой осторожный, хуже координирует движения.

Чувствуя, как начинаю сам сдаваться от этой непрошибаемой логичности, я прибегнул к остальным аргументам.

– Его на самом деле никто не бил.

– С чего ты это взял?

– Я разговаривал с мальчиком из его команды. Он сказал, что его никогда никто не бил и не обижал.

Лев закатил глаза.

– Ну конечно, так он тебе и признался. Почему ты ему поверил?

Я понимал, что говорю очень неубедительно, но другихпричин у меня не было.

– Он сказал, что никогда не врет.

Лев неприятно посмеялся. Отчаявшись, я посмотрел на Славу.

– А ты что думаешь?

Он осторожно сказал:

– Думаю, это может быть правдой.

Я обрадовался, почувствовав поддержку, а Лев тут же вспылил, отодвинул стол (я ощутил себя прижатым к стене) и резко поднялся.

– Что за чушь? – насмешливо сказал он. – Зачем ему ронять на себя ворота? Такой экстравагантный способ самоубийства? А из-за чего? Из-за той девчонки?

Я не понял, про какую «ту девчонку» речь, но у меня был свой вариант.

– Может быть, из-за… обстановки.

– Из-за какой обстановки?

– Обстановки дома. Вы постоянно ссоритесь из-за денег, из-за всего… Вы думаете, он это не чувствует? Не знает, что его уроки музыки – еще одна причина, чтобы поругаться?

Лев засмеялся, но не так, как когда правда бывает смешно, совсем не по-доброму.

– Господи, какие вы нежные! Оба! – говорил он, имея в виду меня и Ваню. – Родители ссорятся – вот это трагедия! А у кого они не ссорятся?

– Не у всех при этом один родитель бьет другого, – с вызовом ответил я.

– Что?

– Ты слышал, что я сказал.

Слава коснулся моего плеча, попросил нас обоих прекратить, но я отдернул руку, тоже поднялся с места, вышел из-за стола. Теперь мы оба стояли – Лев был выше меня на голову, смотрел сверху вниз, как на мелкую букашку. Раньше этот спокойный ледяной взгляд заставлял меня дрожать от страха, съеживаться до размеров точки, а сейчас я с удивлением понял, что ощущаю… скуку. Может, это из-за травы, а может, мне и правда надоело бояться.