Онлайн книга «Окна во двор»
|
Я, сжавшись на скамейке, расплакался от осознания, что Лев его отговорит. Как все время, все эти годы, отговаривал практически от чего угодно, и тогда мой страх, мои мучения, мое распотрошенное тело – все было зря. Они опять ничего не замечали. – Выходит, с нашими детьми можно делать что угодно, лишь бы в полиции про нас не узнали? – Да. И это реальность. Думаешь, в Канаде ты можешь от нее спрятаться? Да ты связан ею до гроба. Я слушал их, и перед глазами у меня мелькали кадры собственной жизни: памятник Ленину в парке, онкологический диспансер, мамина смерть, «Несквик» на завтрак, идиллия с запахом какао и «Симпсонами» по утрам, разрушенная появлением нового человека, Лев, семья, школа, ложь, друзья, ложь, Лена, ложь – в какой-то момент все рухнуло, а я не заметил. Порезы на плечах, панические атаки, тяжкие и изнуряющие, как рвота; страх, все пропитано страхом, все пропитано ложью, Глеб, засосы, грязь – и они никогда не были рядом. Замечая, что я не в порядке, они стыдливо закрывали глаза, как будто я не их сын. С этим разберется психолог. С этим разберутся таблетки. С этим разберется собака. Поговорите со мной. Поговорите со мной. Поговорите со мной! – Жаль, что ты такой трус, – выдохнул Слава. Лев закатил глаза. – Это не трусость, это рациональность. Ты тут что-то говоришь про любовь к «своему» сыну, но не понимаешь, что можешь потерять его, если не будешь осторожен. Хочешь рискнуть родительскими правами? Ну вперед, я не буду тебя останавливать. Можешь написать заявление, но тогда в Россию тебе путь заказан. Слава, еще секунду помешкав, все-таки опустился на скамейку. Я оказался между ними, зажатый с двух сторон, и мне чудилось, что я впитываю их состояние как губка, переполняюсь несчастьем, сочившимся из них обоих. Их несчастье смешивалось с моим собственным – я тонул в общей тоске. – Какого черта ты вообще его позвал? – спросилСлава. – Я говорил, что я против. – Да я знаю его дольше, чем тебя. Надо еще разобраться, сколько в этой истории правды, а сколько травой навеяло. – Ну конечно, – горько проговорил Слава. – Этому придурку ты веришь больше, чем собственному сыну. Лев развел руками. – У нас не самый честный сын. – Можно подумать, Артур – самый честный человек! – Заткнитесь! – заорал я. – Заткнитесь! Заткнитесь! Заткнитесь! Они замолчали, синхронно повернув головы ко мне. Я встал со скамейки, обессиленно повернулся к ним – почувствовал, как по щекам текут злые слезы. – Хватит, – зло выдохнул я. – Я устал от ваших выяснений отношений. О чем вы вообще говорите? Он же… Меня же… А вы… Как обычно! Вам на все плевать! Что бы со мной ни случилось, вам плевать, вы только перебрасываете с больной головы на здоровую: это ты виноват – нет, это ты виноват! Пытаетесь заткнуть меня психологами, таблетками, собаками, боксерскими грушами! Даже сейчас! Ругаетесь, идти в полицию или нет, а на меня и не смотрите! Слава протянул руку, подался вперед. – Мики… Я отшатнулся. – Не трогай меня! Никогда меня больше не трогайте! Никому больше не разрешу, никогда! Я такую мерзость испытал, вы не представляете, но вам-то что, вам даже не интересно! – Прости, пожалуйста. – Нет! – Я поднял с земли рюкзак, отряхнул и набросил на плечи. Сказал как бы между прочим: – Он же меня трахнул и накурил, а вы меня перед полицией выставили какой-то шпаной. |