Книга Окна во двор, страница 126 – Микита Франко

Я предлагаю добавить сахар. Ты добавляешь и говоришь, что все равно несладко.

Я даю тебе варенье.

Ты вываливаешь его на кашу, перемешиваешь, пробуешь. Потом говоришь:

– Я не хочу есть эту гадость.

Я подвигаю тарелку к себе, пробую. Понимаю, что тоже не хочу. Забираю у тебя кашу. Насыпаю «Несквик». И так до бесконечности. Изо дня в день одно и то же.

Я вклинился в Славин рассказ. Сказал:

– Мне казалось, нам тогда было весело.

Нет, тогда не было ничего веселого. За год до этого умерла твоя мама. Я совру, если скажу, что этот день резко перевернул все. Мы понимали, что она умрет, и оставалось только ждать, но мы не разрешали себе произносить слово «смерть» вслух. Делали вид, что случится какое-то чудо и она выберется, но никто в это на самом деле не верил. Нам было страшно признать, что это конец, и мы не признавали: ни я, ни мама, ни даже Лев.

Думаю, в те дни и начался депрессивный эпизод, месяцами выматывавший меня после Юлиной смерти. Последние недели жизни она не приходила в сознание, и я перестал к ней ездить. Лев ездил один, а я только спрашивал:

– Это еще не закончилось?

И больше ни о чем не спрашивал. Мне до сих пор стыдно за это: словно не мог дождаться.

На похоронах меня охватило странное оцепенение – исчезли все чувства и эмоции, как будто не существует ничего: ни меня, ни этих похорон, ни остального мира. Наблюдая за погружением гроба в яму, я сказал: «Мою сестру сейчас зароют. Какой абсурд». Но я этого даже не помню, это Лев рассказывал.

Когда ехали в машине с кладбища, мама, ну то есть бабушка, сказала:

– Слава, надо Мики рассказать…

Я на нее даже не посмотрел. А она опять:

– Нельзя же вечно скрывать, он спрашивать начнет…

– И что рассказать? – бесцветно спросил я.

Она начала говорить какие-то безумные вещи, мол, твоя мама теперь живет на небесах, потому что ее душу забрал Господь… Я тогда поморщился. Но если быть откровенным, твоя бабушка перенесла случившееся легче, потому что искренне верила в то, что говорила. В такие моменты важно на кого-то опираться. Или на что-то. У мамы была вера, а у меня был Лев.

Он шепнул тогда:

– Не ври ему.

Я тебе не соврал.

– Почему Лев не переехал сразу? – снова вклинился я. – Раз тебе было так плохо.

– Мне нужно было время, чтобы разобраться с опекой и не вызвать у них никаких нареканий.

– Бабушка так легко согласилась, чтобы этим занимался ты?

Слава хмыкнул.

– Конечно нет. Твоя мама оставила прижизненное заявление в органах опеки, где выражала личное желание, чтобы опекуном стал я. Думаю, без него бы ничего не получилось – я им не очень нравился.

– Почему?

Слава пожал плечами.

– Молодой.

– Значит, вы со Львом знали заранее, что так будет? Вы это обсуждали?

Мы это обсуждали. Лев был категоричен, его ужасала перспектива жить вместе с тобой.

«Как это будет выглядеть со стороны? – спрашивал он. – Как будто мы… Геи. Геи с ребенком».

Я знаю, что Юля с ним говорила, но не знаю о чем. После этого разговора он… согласился участвовать в воспитании, назовем это так. Я думал, под этим он имеет в виду нашу совместную жизнь, но он понимал воспитание по-своему. Говорил:

– Если вам нужны деньги, я…

Короче, он и сейчас такой. Ему искренне кажется, что помощь деньгами самая эффективная.

– В случае с Ваней так и было, – справедливо заметил я.

Слава кивнул.