Книга Дни нашей жизни, страница 23 – Микита Франко

Стихи все рассказывали очень долго, хотя у большинства они были коротенькие и у кого-то даже повторялись.

– Почему у них одинаковые стихи? – спрашивал я у Славы.

– Потому что они взяли их из интернета, – объяснял он.

Прошла целая вечность, прежде чем очередь дошла до меня. А когда я вышел на середину круга и шагнул к фальшивому Деду Морозу у елки, то почувствовал, что нервничаю.

– Какой необычный костюм! – с наигранной веселостью сказал Дед Мороз.

Обведя взглядом окружающих, я совсем растерялся и забыл начало стихотворения.

– Давай, не стесняйся! – подбодрил меня Дед Мороз.

Я посмотрел ему в лицо, увидел, что борода у него накладная и он совсем не старый, и вдруг все вспомнил.

– Здравствуй, Дедушка Мороз! – сказал я тоненьким голосом. От волнения он звучал еще тоньше, чем обычно.

Актер одобрительно покивал.

– Я в жизни не ел сладостей, – продолжил я.

Взгляд у Деда Мороза стал заинтересованнее.

– Потому что пью кровь и живу на кладбище.

Я снова посмотрел на зрителей. Слушать меня начали даже те, кто давно получил подарок и которых, казалось, больше ничего не волновало.

– Вижу, у тебя мешок, – продолжил я увереннее и даже с выражением, – с разными конфетами. Приходи к моему гробу – вместе их отведаем!

Со всех сторон послышались смешки. Смеялись в основном взрослые, а дети были не уверены, стоит ли хихикать.

Некоторое время Дед Мороз пребывал в растерянности. Потом, будто опомнившись, вернулся к своей роли:

– Какой интересный стишок! Ты заслужил подарок!

Когда я, счастливый и довольный, пробирался вместе с полученными конфетами к Славе, некоторые родители трепали меня по волосам или одобрительно хлопали по плечу. Даже после праздника к нам подходили и говорили, что стих и костюм были очень хороши. На том празднике я чувствовал себя суперзвездой!

Вечером мы, конечно, рассказали обо всем Льву.

– Неужели никто не возмутился? – спросил он.

– Говорят, директрисе не понравилось, – ответил Слава. – Сказала: «И куда только родители смотрят».

– На твоем месте я бы смотрел в другую сторону, – усмехнулся Лев. – Чтобыникто не подумал, что это твой сын.

В феврале Лене исполнилось восемь лет, и я впервые попал на детский день рождения. Там было десять человек – девять девочек и я. Я пожалел о том, что пришел, уже через пятнадцать минут, потому что со стороны остальных гостей мне уделялось агрессивно повышенное внимание. Меня все время намеревались то ударить, то лишить стакана сока, то напугать взорванным над головой шариком.

А еще Лене не понравился мой подарок. Я два часа выбирал для нее книгу и остановился на «Королевстве кривых зеркал», но, увидев ее, она заявила:

– Ненавижу читать.

Странно: Лев сразу сказал мне, чтобы я не дарил книгу, потому что книги ей не нужны. Как так получилось, что он понял Лену лучше, чем я?

Мы с ней даже заспорили на эту тему. Она сказала:

– Зачем книги, если есть телик?

– Но это тоже телик, – ответил я. – Только в голове.

Лена надо мной засмеялась:

– Если у тебя телик в голове, то это глюки!

Что такое глюки? Почему другие дети всегда знают больше слов, чем я?

Я это понял, еще когда Антона начали дразнить за колготки. Илья называл его «гомиком» и «голубым». Но к зиме мне стало ясно, что не про все, о чем узнаешь в школе, надо спрашивать у родителей. Например, что такое «мудак» и «гондон» (рифма к имени Антон) – лучше не надо, потому что они опять спросят: «Это ты в школе услышал?» – и странно переглянутся. Короче, в школе иногда говорят плохие слова, которые взрослых очень расстраивают.