Онлайн книга «Дни нашей жизни»
|
– Она умерла. – Как зовут твоего папу? – Лев. – Мики, нет. – Слава выглядел уставшим и раздосадованным. – Соберись. Ты должен отвечать «Слава». Мое имя. Только мое. Потому что именно у меня родительские права, помнишь? – Помню… – отвечал я, потирая глаза. – Как зовут твоего папу? – Слава. – Вы живете вдвоем? – Нет. – Да! Мы живем вдвоем! Да что с тобой?! – Я устал! – крикнул я в ответ. – Мы все утро учим эти правила! Слава вздохнул. Он взял мои руки в свои и сказал: – Я знаю, что тебе надоело, но это правда очень важно. Я выдернул свои руки. – Не хочу врать. – Мики… – Это плохие правила. – Но ты должен их соблюдать. – Это дурацкие, глупые правила. – Других у нас нет, – негромко произнес Слава. – Я же сказал: не хочу врать. – Да, но до этого ты согласился. – Вы – вруны. Слава тяжело вздохнул и поднялся. Он зашел в зал, а я так и остался стоять в коридоре. Услышал, как он негромким, но раздраженным шепотом сказал Льву: – Иди и сам с ним договаривайся. Мне надоело одному за это отвечать. – Просто оставь его в покое. Ничего он никому не скажет. Пока мы шли до школы, Слава действительно больше не заставлял меня повторять ответы на вопросы. Но он не говорил и ничего другого, и я чувствовал, что он злится на меня. Я тоже на него злился, особенно за то, что он сильнее и я даже не могу побить его, когда он меня бесит. Нас обгоняли целые семьи. Все они выглядели примерно одинаково: в центре шел первоклассник, разодетый так же глупо, как я сам, с цветами в руках, а вокруг него – еще человек шесть: мама, папа, старшие братья и сестры, бабуля с фотоаппаратом. Иногда они отставали от нас, потому что останавливались сфотографироваться возле какого-нибудь дерева. А мы шли вдвоем, и у нас не было цветов, и фотоаппарат Слава брать не стал. Про цветы он сказал,что это глупо, а про фотоаппарат – что у него нет настроения. Он любил делать только особенные снимки, а фотографироваться абы где не любил. К тому же сюжет «Первый раз в первый класс» казался ему ужасно скучным. Когда я подошел к школе и увидел галдящую толпу одинаковых черно-белых детей, первое, что мне захотелось сделать, – спрятаться за ногу Славы. Правда, за два года я покрупнел, и его ноги перестали быть надежным укрытием. Слава, будто почувствовав мой порыв, подтолкнул меня вперед – к детям. Молодая учительница, возвышавшаяся над нами, велела всем разбиться на пары и встать в строй. Дети тут же принялись хватать друг друга за руки и выстраиваться паровозиком, будто репетировали заранее. Только я, ничего не понимая, стоял один, в стороне, и ни к кому не пытался подойти. Сзади меня кто-то одернул. Я повернулся: незнакомая пожилая женщина поставила рядом со мной какую-то девочку. – Мальчик, ты один стоишь? Вот и хорошо, вставай с Леночкой, а то мы опоздали. Леночка, в отличие от меня, ничуть не смущалась и вцепилась в мою руку мертвой хваткой. Я сделал слабые попытки освободиться, но Леночкина ладонь была непобедима. С нескрываемой паникой я обернулся к Славе. Он, кажется, еле сдерживал смех, и в его взгляде читалось что-то вроде: «Земля тебе пухом, парень». Обреченно вздохнув, я смирился со своей участью и повернулся к Леночке. Она была похожа на любую другую девочку в тот день: с двумя белыми бантами на высоких, торчащих в разные стороны хвостиках, в белой блузке, белых колготках, белых сандалиях и черной юбке. А я был похож на любого другого мальчика. Мы вдруг все стали одинаковыми, и меня это напугало. |