Книга Дни нашей жизни, страница 14 – Микита Франко

Но все-таки, бывало, я отказывался от своего таланта. Это стало случаться, когда я пошел в школу.

Однако перед школой случилось еще много всего. Например, я начал называть Славу папой. Тут нет никакой особенной истории: я проснулся утром и сразу его так назвал. Словно просто настал нужный момент.

А еще перед школой случился важный разговор. Пожалуй, один из самых важных за все время.

В тот раз между комнатами даже не закрывались двери. Слава и Лев сидели в зале и вроде бы говорили о чем-то обыденном, как вдруг Слава сказал:

– Ему в следующем году в школу.

– Да, я помню, – ответил Лев. – И что?

– Тебе не кажется, что надо валить?

– Куда валить?

– Желательно туда, где не принято бить людей. То есть подальше от этой страны.

Лев неприятно усмехнулся.

– Ты что, издеваешься?

– Разве?

– Почему ты говоришь об этом сейчас? Мы что, соберемся и уедем за полгода? Такие вещи годами решаются.

– Хорошо, – согласился Слава. – Давай начнем решать это с сегодняшнего дня. И как все решим – уедем.

Лев помолчал. Потом сказал очень четко:

– Я никуда не поеду.

– Почему?

– Это ты свободный художник, который может болтаться в любой точке планеты и ни от чего не зависеть. А я – врач. Кому я там нужен со своим совковым образованием? Их медицина на полвека опережает нашу.

– Ничего, научишься, – ответил Слава. – Зато саморазвитие, станешь умнее.

– Я тебе сказал: я никуда не поеду.

Слава хмыкнул.

– Тогда зачем ты говоришь, что такие вещи надо решать заранее, если не собираешься решать их вообще? Так бы сразу и сказал, что ты трус и на ребенка тебе плевать.

– Мне не плевать на него.

– Тебе на себя не плевать, а как ему в школе учиться с такой семьей – побоку.

– Да ладно? – Лев как-то неестественно рассмеялся. – Разве не это было первым, что я сказал тебе, когда ты принимал решение?

– Я тебе уже говорил. – Голос у Славы стал металлическим и будто чужим. – Еще раз поднимешь эту тему в таком контексте – и мы уйдем.

Лев ничего не ответил. С минуту стояла напряженная тишина.

Ее нарушил Слава.

– Я должен был принять какое-то другое решение? Оставить его своей сумасшедшей мамаше? Или, еще лучше, государству? Чтобы через десять лет он даже на порог моего дома не ступил, потому что я пидор?

– Дверь открыта.

– Мне насрать.

Они снова замолчали. Я в соседней комнате сидел не шевелясь, почти не дыша.

– У него огромный потенциал, – наконец сказал Слава. – Я никому не позволю сделать из него быдло с «Жигулевским» в руках.

Лев, кажется, усмехнулся.

– Именно такая судьба его ждала бы, если бы я принял любое другое решение. – Этой фразой Слава будто поставил точку в разговоре.

После разговоров о переезде я больше не слышал. Не знаю, как им удалось найти компромисс, но первое сентября для меня наступило в России.

Первого сентября я с тоской смотрел на себя в зеркало: причесанный, в аккуратном костюме и вычищенных ботинках, я напоминал английского мальчика начала двадцатого века. Поняв, что так мне придется выглядеть каждый день, я решил, что не хочу ходить в школу.

Мне было слишком тревожно. Я чувствовал себя секретным агентом перед опасной миссией.

Слава повернул меня к себе и присел передо мной на корточки. Сказал:

– Давай повторим еще раз?

Я устало согласился.

– С кем ты живешь? – спрашивал он.

– С папой.

– Где твоя мама?