Онлайн книга «История Льва»
|
Ближе к полуночи праздник стал подходить к концу: Катя сказала, что поедет в гостиницу, а Пелагея засобиралась с ней. - А ты куда? – шикнул Лев на сестру, устремившуюся в коридор. - Катя сказала, что мы поедем к ней делать ногти. - Не поедешь. Здесь останешься, я за тебя отвечаю. Катя возмутилась: - Вот ещё! Я её привезла, я за неё и отвечаю. А ты отвечай вот за этого, - и она кивнула на Славу. – У него для тебя интимный подарок. - Да это… – Лев растерялся. – Да это просто подарок! Вы всё не так понимаете! Могли бы обе тут остаться. - Я не хочу с тобой жить! – с нескрываемом ужасом в голосе ответила Катя. – Я приехала на неделю, чтобы всё посмотреть, и это слишком большой срок, чтобы жить с тобой. - Тут нечего смотреть, - буркнул Лев. - Неправда! – оскорбленный Слава высунулся в коридор. – У нас хороший город! Тут есть улица Богдана Хмельницкого, почти как в Питере, а ещё театр оперы и балета, и набережная неплохая, и есть водохранилище, там как на Финском заливе! - Вот, вот, – закивала Катя. – Всё это мне и покажешь. Слава заулыбался: хоть кто-то с радостью послушает его экскурсии по Новосибирску, а то Лев только и делал, что на всё говорил: «Ну, не знаю, в Петербурге получше». Карина, уходя следом за девочками, томно сообщила Льву: - У меня тоже есть интимный подарок для тебя, но раз очередь на сегодня уже занята, я передам в другой раз. Лев не на шутку встревожился: - Боже, а насколько интимен твой? - Да так, просто личный, - отмахнулась Карина. – Я зайду на днях, передам. Закрыв дверь за последним гостем, Лев обернулся на Славу. Он стоял, привалившись к косяку спальни – той самой, где раньше жила Карина – и, поймав взгляд Льва, улыбнулся: - Кажется, можно дарить. Лев прошёл за ним, воображая, чем бы они сейчас занялись, будь они… будь они нормальной парой, такой же, как все. Ну, хотя бы среди гей-пар можно же было стать такими же, как другие гей-пары, разве нет? Почему у него опять всё не как у людей? Он опустился на кровать в ожидании подарка. Слава вытащил тубус из своего рюкзака, отвинтил крышку и вытряхнул на ладонь скрученный сверток – тот был обмотан золотистой лентой. Шагнув ко Льву, он передал сверток и в смущении отвернулся. Лев осторожно снял ленту, развернул плотнуюзернистую бумагу и увидел себя. Сначала он подумал: это не я. У парня на рисунке определенно было его лицо: его изгиб губ, его острые скулы, его чуть сведенные к переносице брови. Каждая деталь, каждая морщинка, каждая пора на коже принадлежала ему, но когда он смотрел целиком, отстраняясь, он думал: это не я. У парня были светло-золотистые волосы, они по-настоящему мерцали, как перламутровые блестки на Славиных ногтях, и Лев заподозрил, что волосы действительно были нарисованы лаком. Всё остальное было акварельным – Лев не разбирался, ему так показалось. Парень с рисунка улыбался и смотрел на зрителя, а Лев, как он думал, никогда так не смотрел – прямо и бесхитростно, и никогда не улыбался открыто, без затаенной усмешки. Иногда ему даже казалось, что у него сводит правую часть рта от постоянной злобно-едкой ухмылки. Общая расслабленность образа, благодушная усталость никак не вязались у Льва с самим собой. В общем, это был прекрасный портрет, очень красивый, но это был кто-то другой. Кто-то другой с его лицом. |