Онлайн книга «История Льва»
|
Сначала он хотел позвать только Славу, Карину и Артура. Но когда проговорился в телефонной беседе с Катей, что планирует отмечать день рождения, она сказала, что «такое бывает только раз в сто лет, вторых ста лет у тебя не будет, так что я вылетаю». Вместе с ней увязалась Пелагея, а с Пелагеей чуть не увязалась мама (сестра еле отбрыкалась от неё, сказав, что это молодёжная вечеринка). - Она не молодёжная, - поправил Лев, выслушивая этот рассказ на кухне. – У нас тут Карина и Артур. В гостиной скрипела музыка – именно «скрипела», потому что Слава хвастался всем гостям своим старым патефоном. Он ставил на этот антиквариат пластинки рок-музыкантов прошлого века и тот воспроизводил их с шуршаще-скрипящим звуком. Лев не видел в этом смысла: зачем, если можно включить музыку на музыкальном центре? Но все с почтением ахали, всплескивали руками и просили не выключить, просили оставить именно так – на пластинках. - Да фигня какая-то, – ворчал Лев, глядя, как все склонились над патефоном, будто не видели ничего подобного раньше. – Он же еле живой. - Его сделали еще в сороковых годах, – пояснил Слава. – Маме он перешел от её отца. Она говорит, это первые выпуски Ленинградской артели «Граммофон». - А, ну, если он из Ленинграда, тогда ладно, – фыркнул Лев. Подарков в тот день и правда получилось много: Артур подарил ему органайзер в виде черепа – у него снималась теменная кость, как крышка, и внутрь можно было сложить всё что угодно. Слава назвал это «очень милой баночкой для печенья». Катя подарила альбом для фотографий и Лев заметил, как во время вручения она переглянулась со Славой. Сдружились, блин. От Пелагеи Лев ничего не ждал (всё-таки она школьница, а мама никогда не щедрилась на карманные деньги), но сестра подарила самодельный кулон в виде бутылки с водой из Невы. Сказала, что в память о родине. - И о том дне, когда я чуть не глотнул холерных вибрионов, - напомнил Слава. Сам он сказал, что отдастсвой подарок потом, когда все уйдут, потому что он слишком интимный. При слове «интимный» все протянули: «О-о-о-о…», а Лев не знал, что и думать: какой подарок в их случае считался бы «интимным»? С момента разговора на кухне прошло два месяца, а они ничуть не сдвинулись с мертвой точки: их отношения олицетворяли тот дурацкий случай, когда зовут «на чай» и действительно пьют чай. Даже в его фантазиях Слава начал ему отказывать: только он раскручивал сюжет до желанного момента, как воображаемый Слава говорил: «Нет, ничего не будет, мне это не интересно» и – действительно – ничего не происходило. Подумать только, каким трепетным он стал к чужим отказам, даже образы в голове стали говорить ему: «Нет». Он рассказал о сложившейся ситуации Артуру. Ему было не по себе, что приходится советоваться именно с Артуром (напрягало подспудное ожидание, что тот опять всё опошлит), но он не знал больше ни одного гея в своём окружении, у которого можно было спросить: «А у тебя так было? И что вы сделали?». Артур не рассказал, было ли у него так. Они уединились на кухне: Артур с бокалом вина, Лев – с пустыми руками, потому что всё ещё не пил, и, пока остальные весело болтали в гостиной, у них завязывалась беседа. - Ты рассказал ему про Якова? - Да. - Зачем? - В смысле – зачем? - Ну, какое это сейчас имеет значение? – спросил Артур. – Ты его этим напугал. |