Онлайн книга «История Льва»
|
- А есть… а есть какой-то я, какого ты не сможешь любить? – осторожно уточнил Лев. - Что за странный вопрос? - Ты можешь мне что-нибудь не простить? - Ну… Не знаю. Ты… ты терзаешь котят? - А ты бы не простил мне терзание котят? Слава даже остановился, сбив шаг. - Ты терзаешь котят?! - Нет! – поспешно заверил Лев. – Ничего такого, правда. Слава двинулся дальше, с подозрением глянув на Льва: - С котятами поаккуратней, приятель. Он засмеялся с ним в унисон, переводя разговор в шутку, и как всегда это был вымученный смех, и как всегда он думал: «Я чудовище, я чудовище, я чудовище. Он не простит меня». Лев и Слава [56-57] Ночь перед отлётом Лев провёл дома, в своей кровати. Вечером, за чаем, они неожиданно разговорились с мамой: он задал ей тот же самый вопрос, что она – ему. - А ты простила папу? Он предполагал всего два варианта ответа: да или нет. Если она скажет: «Да», это будет грустно, но предсказуемо – в мамином стиле. Если она скажет: «Нет», это будет неожиданным проявлением внутренней гордости – ну, пусть и такой запоздалой. Он бы хотел услышать «Нет». Но мама сказала: - Я никогда на него не обижалась. Лев, закатив глаза, фыркнул, Пелагея возмущенно зазвякала ложкой, мешая сахар в чае. Мама не обратила внимания на их недовольство. Тогда Лев решил озвучить его вслух: - Это ужасно, мам. - Ну, почему? – спокойно спросила она. – Это же как обижаться на диабетика, что он не вырабатывает инсулин. Ваш папа был больным человеком. Ребята синхронно закивали: мол, мы заметили.Мама продолжала говорить, не замечая их ерничанья: - Но, чтобы стать больным, нужно заболеть. Я уже рассказывала, что он не всегда таким был. Да, они знали очень короткий пересказ этой истории: папа был хороший, а потом вернулся с войны такой, какой вернулся. Конец. - Ладно, но когда он «заболел», – Лев интонацией выделил кавычки, показывая, как не согласен с таким определением, – почему ты не ушла? - А ты бы ушел? – неожиданно спросила мама. Лев беспомощно мигнул. - В смысле? - Ты бы ушел от человека, которого любишь, если бы случилась какая-то… какая-то тяжелая ситуация? - Я… не знаю. Мама повела бровью: - Видишь, как засомневался. Любишь, наверное, кого-то. Конечно, он подумал о Славе, но трудно было представить, что с ним могут случиться такие радикальные перемены – даже из-за травмы, даже из-за болезни, да из-за чего угодно. Может, в настоящих чудовищ превращаются только потенциальные? У Славы не было ни единого шанса стать чудовищем. Он – лучшая версия человека. Никого лучше Лев никогда не знал. И он думал так не потому, что влюблен: он думал так, потому что это было правдой. Он уже был влюблен в Юру, но прекрасно знал, как Юра может быть гадок, злобен, заносчив, как он может проявляться в сотнях, нет, в тысячах неприятнейших вариациях своего характера. - Это же как неоказание помощи, - произнесла мама, внимательно посмотрев на Льва. – Есть у вас в медицине такое понятие? - Есть. - А почему ты думаешь, что психопатам нужна помощь? – прямо спросила Пелагея. - Всем нужна помощь, - спорила мама. - Ты считаешь, он от себя мучился? – иронизировала сестра. – Я думаю, что нет. Может, он и изменился, но в этом своём измененном состоянии был полностью доволен собой. Лев чувствовал, что не хочет с ней соглашаться. Он не спешил поддерживать мать, но внутренне желал поверить именно в её правоту. Наверное, потому что они правда помнили отца другим, а Пелагее он достался уже контуженным. Того самого, которого можно было любить, она не видела. |