Онлайн книга «История Льва»
|
Вздохнув, Слава осторожно протянул руку вдоль ограды, за спиной Льва – так неумело делают на подростковых свиданиях в кино, когда вроде и обнимают, а вроде держат руку на спинке кресла. Но Лев почувствовал, как Слава коснулся его плеча и легонько надавил, наклоняя к себе. Расслабившись, он позволил этому случиться: позволил уложить себя на плечо, поцеловать в волосы, обнять. Слава начал что-то шептать ему на ухо, что-то совершенно колдовское – Лев потом так и не смог вспомнить, что это были за слова, но они произвели на него странный, душераздирающий эффект: чем больше он в них вслушивался, тем сильнее хотел плакать. Он правда заплакал: сначала, вжавшись лицом в Славину куртку, старался делать это незаметно, но, когда тот, проведя пальцами по щеке, легонько приподнял лицо за подбородок, вынуждая посмотреть на него, Лев понял, что разоблачен – его слезливую душонку раскрыли. Как он станет для Славы защитой, опорой, каменной стеной, когда он такой жалкий, слабый и сам нуждается в защите? Папа всегда говорил, что обязанность мужчины – быть защитником своей женщины, а потом – и своей семьи. И, когда Лев понял, что никакой «своей женщины» у него не будет, он надеялся, что может стать настоящим мужчиной хотя бы для другого мужчины – фигня какая-то, конечно, но хоть что-то. А теперь и этого у него не получалось. Слава не спрашивал, почему он плачет, и не просил успокоиться. Он снова прижалего к себе, поглаживая по волосам, и на Льва вдруг напала детская, капризная тревога. Он начал задавать Славе дурацкие вопросы: а ты не умрёшь, а я не умру, а что будет, если кто-то из нас… - Я не умру, - пообещал Слава. – Я планирую надоедать тебе до глубокой старости. - А если я умру? Слава, цыкнув, покачал головой: - Нет, так не пойдет. Мне же нужно кому-то надоедать. Лев успокаивался от его ровного голоса, от ощущения теплых рук на плечах и волосах, от нежных поцелуев, и ему становилось не по себе: так глупо расклеился. Он поднял голову, сердито вытер слёзы с щек, и хмуро глянул на Славу. - Извини, - проговорил он. – Я что-то совсем… Он попытался подняться на ноги, но Славины руки с силой опустили его обратно. Лев удивленно посмотрел на него. - Давай еще посидим, - миролюбиво предложил Слава. – Я принесу скамейку. Лев не успел спросить, какую, потому что, вскочив на ноги, Слава ловко перепрыгнул через ограду, подбежал к заброшенной могиле, у которой когда-то сидел Лев, наблюдая за похоронами, вырвал из земли деревянную скамейку, сообщив при этом памятнику-Григорию: «Извините, я потом поставлю на место», и вернулся с ней к Юриной могиле. Поставив на землю, хорошенько надавил, чтобы ножки вошли во влажную почву, и предложил Льву присесть. Они сели рядом – лицом к трём крестам. Лев пил воду из бутылки, понемногу приходя в себя, а Слава, сделавшись задумчиво-молчаливым, разглядывал могилы. Лев опасался, что он вот-вот начнёт о чём-то расспрашивать, но молчание затягивалось. Задумчиво хмыкнув (как бывает, когда приходит в голову хорошая идея), Слава снова вскочил и занялся совсем уж неожиданными делами: подошел к Юриной могиле и начал выдергивать руками засохшие сорняки вокруг холма. До того момента Лев вообще не замечал этой травы: видимо, из-за наступления холодов она ссохлась и прижалась к земле, но летом, здесь, наверное, даже не подступиться. Тогда он понял, что именно его так напугало с самого начала: сорняки, грязная Юрина фотография, покосившиеся таблички – могилы выглядели заброшенными. Никто сюда не приходил с того самого 2002 года, когда умерла Юрина мама. |