Книга Невидимые голоса, страница 56 – Саша Карин, Марина Козинаки, Евгения Некрасова, и др.

1998 год.

– Девушка, возьмите визитку! – протягивает мне красную картонку женщина в стеганом пальто ниже колен.

Декабрь. На улице минус десять. В отличие от нее, на мне похожая на телогрейку куртка до пояса и длинная юбка с разрезом. Черные плотные колготки. Ботинки на толстой подошве – говнодавы (как их называет мама).

– Позвоните, – тыкает женщина пальцем в центр визитки, стягивая зубами варежку, – вам расскажут, где и когда будет проходить отбор.

Я знаю, что это за отбор. Таких визиток у меня накопилось с десяток. Раз в неделю мне суют их в руки промоутеры всевозможных модельных агентств по единственной причине: мой рост. Я высокая. Сто восемьдесят один сантиметр. Конечно, если меня спрашивают про рост, я приуменьшаю и говорю: сто семьдесят девять. Два сантиметра. Всего два сантиметра, необходимые моей самооценке, чтобы не превратиться в дылду.

Всегда выше всех. Первая в шеренге на физкультуре. На голову выше половины одноклассниц и – что хуже – одноклассников. Мальчишки меня боятся. Им неловко стоять рядом. Никто ни разу не приглашал меня на медляки. Наверное, чтобы на танцы приглашали, туда нужно ходить. Я не хожу. Называю их унижением женского достоинства, ведь парни выбирают среди нас.

Из-за роста я сутулюсь, но из-за него же и моей худобы (вешу пятьдесят три килограмма) модельные агентства липнут ко мне в каждом подземном переходе. Казалось бы, вот он – мой шанс! Оказаться на обложке глянца! Я обожаю фоткаться, когда никто не видит (с помощью таймера, поставив фотоаппарат на табуретку).

Подиумная карьера могла бы подойти мне по всем параметрам, кроме одного: я ненавижу свое тело. Нулевую грудь. Волосы везде, где им не место. Огромные передние зубы. Нос с горбинкой. Но больше всего – наследственный гипергидроз.

Я могу смириться с грудью (среди моделей это норма), смириться с горбинкой и зубами (моя уникальность), могу продепилировать тело, но ничего не могу сделать с гипергидрозом – избыточной потливостью.

Проявляется она не только при занятии спортом, но и при любом стрессе. А стресс люди испытывают всегда, он усиливается в публичных ситуациях вроде выступления на сцене, ответа у доски, телефонного разговора.

Впервые я поняла, что с моими подмышками что-то не так, когда в восьмом классе стала замечать белые разводына темной одежде – ободок высохшего пота. К пятнадцати моя жизнь и мой гардероб оказались в плену избыточного потоотделения. Оно не купировалось. Ни профессиональными дезодорантами, ни самодельными рецептами из талька и алоэ. Когда появился интернет, я узнала название своего состояния и что оно останется на всю жизнь.

С этого момента поняла, что всегда буду особенной. Как пройдет день, какие планы смогу осуществить, достигну ли успеха – зависит от одежды, от лакмусовой бумажки между гипергидрозом и окружающим миром.

Я буду подчиняться графику регулярных набегов в туалетные комнаты, используя сушилки совсем не для рук, а бумагу совсем не для туалета.

– Аня, тебя ждать? – зовут подруги, закончив подтягивать колготки и подкрашивать губы.

– Идите, я догоню!

Нужно было остаться одной, чтобы просушить подмышки под воздуходувом. И почему девчонки любят пи´сать группой? В институте я приноровилась выходить из аудитории минут за пять до окончания лекции, пока в туалете никого.