Книга Ведьмин смех, страница 37 – Татьяна Вешкина, Алекс Хилл, Том Белл, и др.

– Да нет, она на месте, – Элизу разобрал смех.

Корзину с материными нитками она в первый же день работы лимонадной выставила на подоконник как декор и начисто забыла о них.

– Спасибо, мам. Я пойду.

– Стой! Я тут посмотрела твои расклады… – в трубке наступило нетипичное для старой вороны молчание. – Ты береги себя, доча. Напрасно не рискуй.

– А я не напрасно, – пообещала Элиза. – Счастливого Бельтайна!

– Счастливого Бельтайна!

Ведьма убрала телефон в карман и порадовалась, что далеко от лимонадной не ушла.

Клубок ниток оранжевых – небольшой, плотно смотанный – тоже в карман отправился. Только Элиза несколько нитей отмотала заранее и вплела в волосы. На всякий случай – обереги лишними не бывают.

А потом перевернула табличку на «открыто» и встала за прилавок.

Наступила ночь.

Ратушные часы пробили полночь, и улица разразилась ликованием.

Закрытая лимонадная лавка темнела на углу площади, ее широкие окна ловили блики от костра. Элиза подавила грустный вздох. Прости, лавочка, мало мы с тобой вместе пробыли и лимонадов сделали.

Хотелось как-нибудь по-другому.

По-человечески хотелось.

Да не вышло совсем.

Девушки с парнями начали танцы у костра, и Элизу за собой потянули, да она и не сопротивлялась. Ходить вокруг костра танцевальным шагом, каким много поколений предков ходило, оказалось совсем не сложным. Вот только почему-то ведьма помнила, как за такими танцами наблюдалаоткуда-то с ветки.

По периметру площади ярко горели фонари, лоточники продавали орехи и яблоки, а хозяева бара устроили уличную стойку и поили бесплатно всех желающих пивом и сидром.

Элиза тоже взяла себе сидр – бузинный, кислый, терпкий, шибающий в нос, прямо как вся эта майская ночь.

Кольцо обжигало через карман.

Выброси в огонь.

Жалко колечко было. Яркое, золотое. Птичья радость.

Выброси в огонь!

Ведьма рассеянно перевела взгляд с костра на пляшущих девушек и среди них увидела громоздкую фигуру Джейн. Посмотрела на остальных: кто-то был частью этой истории раньше, а потом позабыл, кто-то должен ей стать потом…

Нет.

Трехколесное чудовище уже близко, гремит над городом, источает запахи бузины и хмеля.

Элиза дернула рукой – кольцо полетело в огонь.

Пламя вспыхнуло до небес.

Никто не заметил.

Томас МакГанн появился внезапно.

Все стихли – никто не ждал, что он осмелится.

– Чего приперся? – спросил нехорошим голосом хозяин бара, Крепкий Джим.

– Тебе здесь не рады! – закричали парни наперебой.

– Или мельника нам позвать? – чей-то голос вылетел из толпы, и тотчас стали скандировать так, что у Элизы заложило уши.

– МЕЛЬ-НИК! МЕЛЬ-НИК!

МакГанн прикрыл глаза и улыбнулся.

Элиза заметила, что Джейн спряталась за спины подружек, растворилась в сумерках. Правильно, без кольца-то ей несподручно идти поперек.

А мельник – отец ее, старый Кирк, – появился из темноты. Его красное лицо, полное ненависти, освещали блики от костра и фонарей. На плече, украшенное лентой от майского дерева, висело ружье.

– Как посмел ты прийти на праздник? – пророкотал он.

Мельника в деревне уважали и против него бы не пошли.

Элиза прижала ладонь ко рту.

МакГанн раскрыл руки – в одной он держал факел.

– Ничего не прошу у вас, кроме огня от бельтайнского костра, – произнес он с неподходящим торжеством.

– Разве не знаешь сам, что бывшим заключенным, подлецам и лгунам, ворам и убийцам нельзя и пальцем касаться священного майского костра? – зарычал мельник и сам стал похож на дикого зверя.