Книга Особенности современной артефакторики, страница 130 – Ольга Булгакова

Я сцепила зубы, закрыла глаза, заставляла себя дышать ровно и молчать. Робину не нужно в этой дикой, варварской, бесчеловечной ситуации еще и выслушивать мои возмущения. Они не помогут. От них будет только больней и хуже. Он и так видит, насколько я взбешена.

Запахло дымом, тлеющими листьями. Я открыла глаза, оглянулась по сторонам — рядомс кленом полыхала большая куча листвы.

— Хорошо, что ты не дерево подожгла, — хмыкнул Робин.

— Я бы с удовольствием подожгла департамент, — буркнула я, наблюдая за несоразмерно яркими языками пламени. Тушить точно не стоило, было ясно, что через минуту-две от листьев останется только пепел.

Это время мы молчали. Робин обнял меня. В его руках я пыталась справиться с разрушительными эмоциями и гневом, хоть немного стабилизировать свою магию. Я и забыла, что случайное волшебство пьет столько сил. Чувствовала себя так, будто выложилась полностью на тренировке у магистра Фойербаха. Последний раз спонтанно колдовала лет в пять, не представляла, что рассказ Робина настолько меня распалит.

— Почему Свен знал это заклинание? — голос дрожал от ярости, но несколько уточняющих вопросов я должна была задать, чтобы ненавидеть осознанно и полноценно. За все низости сразу.

Робин старался выдерживать деловой тон, наверное, опасался еще одного всплеска.

— Потому что его родители разработали эти артефакты.

И почему ответ меня не удивил?

— Как долго работают артефакты? Их нужно заменять?

— Их нужно ежегодно контролировать и продлевать действие.

— Разумеется, не бесплатно? — догадалась я.

— Конечно, нет. В год полторы тысячи евро за один артефакт.

Я медленно выдохнула сквозь стиснутые зубы. Шесть тысяч в год на семью. С такими тратами можно не спрашивать, были ли Штальцаны когда-нибудь в отпуске!

Робин обнял меня крепче, погладил по спине.

— Не бесись. Это ничего не даст, — прошептал он.

— Нэлькштайны создали себе прекрасную кормушку. А Буркхарды через «Вестник» вбивают всем в головы, что оборотни опасны! Как же тут не беситься? — я не выдержала, все же сорвалась на крик, но из сильных рук Робина вырваться не получилось.

— Я рад, что ты так реагируешь. Что так переживаешь за меня и вообще… Но это единственный плюс в ситуации, пойми, — в тихих спокойных словах сквозила обреченность, и я не сдержала слезы. расплакалась, уткнувшись лицом ему в грудь.

— Молодые люди, что тут у вас происходит? — раздался рядом голос директора. — Откуда дым?

Я в ответ только всхлипнула и крепче обняла Робина. Пришлось ему объяснять:

— Я рассказал Лине об артефактах оборотней. Она разозлилась и случайно сожгла кучу листьев.

— Естественная реакция, —вздохнул господин Йонтах. — Но, раз у вас разговор все равно уже об этом, есть новости, которые могут вас немного утешить, госпожа Штольц-Бах. Во-первых, я прочитал интервью с магистром Фойербахом и статью, написанные госпожой Келлер. У нее явный талант журналиста, и лично я материалами очень доволен. Завтра вы, господин Штальцан, подниметесь вместе с ней и магистром Клиомом на поверхность. Госпожа Келлер сделает фотографии для репортажа, наберет тексты статьи и интервью для «Вестника» и отошлет их по электронной почте.

— Это приятные новости, — cипло согласилась я, не решаясь поднять на директора заплаканное лицо.

— Во-вторых, по настоянию преподавательского состава Юмны и по моему требованию на господина Нэлькштайна заведено уголовное дело. Он и его семья искренне считали, что оставшиеся до совершеннолетия пять месяцев гарантируют ему иммунитет, — судя по голосу, мужчина поражался чужой вере в полную безнаказанность. — Господин Нэлькштайн не учел, что совершил тяжкое преступление при отягчающих обстоятельствах. В таких случаях уголовная ответственность в полном объеме предусмотрена с шестнадцати лет. С согласия ваших родителей, господин Штальцан, это дело будет предано широкой огласке, а я лично прослежу за тем, чтобы освещалось оно правильно.