Книга Особенности современной артефакторики, страница 115 – Ольга Булгакова

— Ну что, Лина, — раздался сзади голос Свена.

— В каком смысле? — я даже не обернулась.

— Свен, займи мне место в аудитории, пожалуйста, — не допускающим возражений тоном попросил Адам.

— Да, конечно, — наглости в тоне Свена тут же поубавилось, а на лице парня, к которому я все же повернулась,появилось подхалимское выражение: — В центре, второй-третий ряд?

— Было бы прекрасно, благодарю, — скупая улыбка, спокойный тон, легкий кивок. Аристократ, знающий цену своему расположению, чуть поощрил рвение желающего выслужиться.

Прав был Адам. С ним ссориться не выгодно. Особенно тем, кто ценит связи, а не настоящую дружбу.

Свен ушел, мявшийся на расстоянии нескольких шагов Тобиас последовал за ним. В коридоре было шумно — подошли другие бойцы, за ними волной целители.

— Ты ведь просто хотел, чтобы он ушел, так? — спросила я.

Адам кивнул.

— Не хочу, чтобы у него и его друга была возможность сказать тебе гадость. А Робин занят.

— Почему вы поссорились? — вопрос, интересовавший меня несколько недель, сорвался с языка, который я не успела прикусить.

Адам тяжело вздохнул:

— Я виноват.

И в тот момент сомнений в том, что он действительно корит себя, а не пытается произвести впечатление, у меня не осталось.

— Правда? А я уж думала, ты идеальный, — улыбнулась я.

Он немного повеселел.

— Куда мне? Единственного настоящего друга умудрился оттолкнуть. Что в этом идеального?

Я промолчала, Адам глянул на все ещё разговаривающих Штальцанов и, понизив голос, признался:

— Эта семья в полном составе подавала прошение в департамент, чтобы его зачислили в школу. Получили отказ.

— У меня для департамента скоро ни одного цензурного слова не останется, — буркнула я.

— Не только у тебя, — заверил Адам. — Они перегибают. Перегибают давно, но раньше не было силы, способной что-то изменить. У отца тоже не так много союзников, как хотелось бы. Большинство магов держится в стороне от политики. У них более важные проблемы. Многие растят детей без супруга, многие стеснены в средствах и вообще отошли от магии. Десять лет запрета не прошли даром.

— Я это все понимаю, но ты так и не сказал, почему вы поссорились, — подчеркнула я, глядя Адаму в глаза.

Тот потупился, и волну сожаления я ощущала очень явственно.

— Получив второй отказ, он спросил меня, нет ли у моего отца возможности как-то повлиять на зачисление. У меня до того был отвратный день, я ответил грубо. С отцом, конечно же, поговорил, и по второй апелляции решение департамента было положительным. Но того, что я повел себя, как заносчивая задница, все это не отменяет.

— Онзнает, что ты говорил с отцом о нем?

— Нет, — Адам отрицательно тряхнул головой. — И я не хочу, чтобы он знал.

— Другими словами «не вмешивайся, Лина, мы сами разберемся»? Так? — догадалась я.

— Да, так. Мы знакомы много лет. Мы дружим много лет, — он снова тяжело вздохнул. — Я испортил. Я найду возможность исправить.

— Я верю в это, Адам. Правда, — я погладила его по плечу. — Он тоже переживает, это ведь очевидно.

— Хорошо, что у него есть ты, — улыбнулся Адам и бросил взгляд мне за спину. — Он подойдет сейчас.

— Вовремя, до лекции минута осталась, не больше.

— Идем? — раздалось сзади.

Я повернулась к Робину, но еще раньше моя ладонь скользнула в его. Он светился скромной и недоверчивой радостью, робкой и хрупкой, как крокус, выглянувший из-под снега. Это же чувство отражалось в карих глазах, и мне потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы тут же при других не обнять Робина и не поцеловать. Лишь раз мы целовались при большом скоплении народа. Когда он признался в том, что оборотень. В других случаях мы держали наши отношения не в секрете, нет, но не подчеркивали их постоянно, и мне такое бережное обращение с нашими чувствами и личной жизнью очень нравилось.