Книга Особенности современной артефакторики, страница 110 – Ольга Булгакова

— Я внимательно вас выслушаю, — улыбнулся следователь.

Бледные губы, потускневшая аура, яркий след ожога на груди не сочетались с любезным тоном. Я знала, что собеседник плохо себя чувствует, но почему-то была уверена, что Робину хуже.

— Мне поддержать вас во время беседы, госпожа Штольц-Бах? — предложил директор. — Вы еще несовершеннолетняя, преподаватели школы и я временно являемся вашими опекунами в таких случаях.

— К сожалению, господин Йонтах, вы ещё являетесь и временным подозреваемым, — невинно хлопая глазами, я изобразила совершеннейшую растерянность. — Вы ведь отвечаете за Юмну, а тут такое. Подпольная плантация, нападение на учителя и ученика…

— Вы, видимо, любите детективы, — предположил директор с усмешкой.

— Кто же их не любит? Интриги, расследования! Это так увлекательно! — тут же подхватила я. Не хотелось бы, чтобы он серьезно отнесся к недовысказанному обвинению, а я считала директора причастным!

— Надеюсь, вы предоставите специалистам вести расследование и не затеете собственное, — Рихард Штальцан мило улыбался, но по тону было понятно, что его подтрунивание на самом деле предупреждение.

— Конечно! — горячо заверила я. —Поэтому я и пришла к вам.

Он жестом предложил нам с Робином отойти в сторонку и достал из кармана ручку с блокнотом.

— Магистр Фойербах подменял магистра Крессен в ту ночь, — быстро начала я. — Преподаватели по — разному относятся к обязанности обходить территорию. Видимо, плантаторы знали, что травница только нос высовывает из замка, поэтому запланировали визит в ночь ее дежурства. Но они не знали, что она заболела и поменялась.

— Интересно, — задумчиво протянул следователь. — Долго она болела?

— Два дня, — вставил Робин.

— Я порадую вас тем, что преподаватели вряд ли сообщники? — старший Штальцан внимательно посмотрел мне в глаза. — И директор тоже.

— Потому что знали о замене? — предположила я.

Он кивнул.

— Точно. Они знали. А департамент, который проверяет учебные планы, нагрузку преподавателей и их дежурства, — нет. Департаменту в начале месяца предоставляют предварительный план, а фактический — только в конце месяца.

Повисла напряженная тишина. Я понимала, что отец Робина прав. Юмна долгое время была под присмотром департамента. Следящих кристаллов тут нет. Можно без всяких проблем выращивать все, что нужно, создавать артефакты и зелья, а сохранность магических печатей на входе проверяют сами преступники! Как удобно!

Я глянула на Робина. Он хмурился, наверняка пришел к тем же выводам.

— Вижу, вы поняли, насколько все может быть серьезно, — хмуро подвел черту старший Штальцан. — Я очень прошу вас обоих. Не вмешивайтесь.

— Не переживайте, — я взяла Робина за руку, он ответил пожатием. — У нас полно домашних заданий и уроков.

— И неделя вообще будет тяжелой, — вздохнул Робин.

Это да, учитывая то, каким измученным он был после того полнолуния. Но следователь еще поглядывал на нас с подозрением.

— Мы кажемся вам слишком покладистыми? — улыбнулась я.

Οн усмехнулся:

— Есть такое.

— Мы не будем лезть, пап, — заверил Робин. — Департамент все равно далеко, все следы и связи на поверхности. Смысл нам тут воду мутить?

— Разумные слова. Надеюсь, ты будешь часто их сам себе повторять.

Серьезный полицейский записал имена юмнетов, любящих наслаждаться звездами, и мы попрощались. Я отметила, что ожоги за несколько минут разговора стали еще более заметными и у отца, и у сына, но благоразумно промолчала. Как не сказалаи слова о том, что оба уделяли много внимания наручным часам, хотя Робин их обычно игнорировал. Я по прошлому разу помнила, как рано он уходил к себе. Если раньше считала, он так договорился с магистром Клиомом, то теперь, понаблюдав за отцом Робина, винила во всем полнолуние.