Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 43 – Элина Птицына

— Эй, Красавчик!

Чулок нет, башмаки валяются на мостовой. Хороша невероятно и ясно одно: цветок только начал распускаться. Майкл наклонил голову:

— Заработать хочешь?

— Я не такая, Красавчик! Иди к шлюхам, во-о-он туда.

Майкл чуть подцепил носком сапога вишневую косточку, подкинул ее вверх — получилось — поймал и ловко метнул в девчонку. Она с хохотом уклонилась:

— Не любишь быть должен, Красавчик?

— Как тебя зовут-то, красотуля?

— А меня не зовут!

— Сама приходишь?

— Да хотя бы!

Майкл запустил в нее мешочком с золотыми. Девчонка ловко поймала. Взвесила на руке:

— Что, набил камушками, чтобы впечатлять легковерных?

— А ты развяжи, — посоветовал он.

Монету на зубок она попробовала совершенно очаровательно.

— Хороший подарок, пригодится. Ну, спасибо, Красавчик. Ходи здесь чаще!

Он расхохотался до слез.

— Получишь еще такой же, если составишь мне компанию за обедом. Я приглашаю тебя на свой корабль.

— Что будешь показывать на корабле? — хмыкнула девчонка. — У тебя есть котятки? Щеночки? А-а-а, у такого щедрого лира, конечно же, есть обезьянки. Нет, не интересно. Обезьянок я видела.

— Просто угощу заморскими фруктами. Такие еще никто не привозил, не чета твоим кислым вишням, — ему было смешно.

— Все так говорят, — пропела она. — А потом честной девушке приходится драться с большими и грубыми — фу — мужиками. Кстати, за вишни я могу и обидеться.

— Не стоит. И я тебя не трону.

Девчонка вздернула бровь и переложила ноги.

— Я тебя не трону, — повторил Майкл. — Слово офицера и капитана.

— Если такому капитану не верить, то кому тогда верить? — как будто с печалью вопросила она и спрыгнула с ящиков. — Три таких мешочка и обед с заморскими фруктами с тебя, Красавчик!

— Я тебя не трону, — сглотнув, повторил Майкл, глядя девчонке в глаза. — Только, когда ты сама захочешь.

Она звонко расхохоталась.

В приметы — женщина на корабле к несчастью — он не верил, хотя, по-хорошему, девчонку надо было бывысадить, если не в том же порту, так в следующем, но она была дерзка, языкаста, ловка, красива, наконец. Майкл никогда не упускал ничего из того, что ему нравилось. И ее не отпустил.

— Подожди…Ты что — король? Правда? — ее глаза были огромны. И на губах… сок заморских фруктов.

— Тсс, я всего лишь королевский сын. Третий сын, что может быть печальнее на свете? — отвесил шутовской поклон Майкл.

— Много чего, — серьезно ответила Мэй.

Ее звали Мэй, и она точно знала, о чем говорит. Крошка Мэй, Мэргарет Уит, честно рассказала ему про свое раннее сиротство, злую тетку, прибравшую наследство к рукам в обход слишком юной племянницы, монастырскую школу, где девчонок морили голодом, держали в неотапливаемых дортуарах и пороли… Про побег, про то, как не знала, куда податься — готова была умереть с голоду, но не вернуться… Но ей повезло, и она примкнула к бродячему цирку, а там уже научилась ходить на руках, показывать фокусы, трюки, чревовещать… Талантов у Мэй было немеряно. Майкл даже в детстве так не хохотал, когда она разыгрывала перед ним представления, а ведь его королевское высочество в свое время веселила вся столичная труппа. Мэй они в подметки не годились.

В монастырской школе девчонке успели поставить почерк, научили грамоте, основам делопроизводства, начальным азам экономики и — ради разнообразия, должно быть — игре на лютне. Из таких, как Мэй готовили экономок и помощниц по хозяйству в богатых домах. Неведомая тетка посчитала, что ее племянница-полукровка (отец юной Уит родом был из Южных княжеств) достойна только такой карьеры.