Книга Отрада, страница 59 – Виктория Богачева

У ворот в терем было суетно. Туда-сюда сновали люди по подворью, бегали встрепанные девки и холопы, в путь снаряжаласьпара конных воинов. Храбр спешился, взял под узды Сокола и огляделся по сторонам. Чудно. Никогда прежде не видал такой суеты у воеводы, все ровно да гладко обычно бывало.

— Эй ты, куда путь держишь? — его окликнул кметь, подпиравший спиной ворота, когда кузнец подошел и слегка посторонился, пропуская всадников.

— К воеводе, — буркнул Храбр, которому не пришлось по сердцу, как его позвали.

— И нашто тебе воевода? Ты откуда пришел-то? — молодой, безусый кметь прищурился. Говорил он весело и разбитно, словно был важным господином, а перед ним стоял и просил о милости холоп.

Но община, в которой родился и вырос Храбр, платила воеводе данью за защиту, и все. Ни холопами, ни людьми подневольными они не были, и потому дерзость сопляка, которому он годился в старшие браться, его разозлила.

— Эй! Жирко, а ну-ка ты мне это брось! — мужчина постарше строго одернул кметя и повернулся к Храбру. — Так нашто тебе воевода, добрый человек?

— Я меч ему выковать обещался. Вот, сдержал слово, — и он похлопал по переметным сумам, в одной из которых и была спрятана его поклажа.

— А, ты, стало быть, Славуты сын? Кузнец в общине за рекой? — взгляд второго кметя смягчился, когда он признал Храбра. — А то я гляжу, лицо больно уж знакомо. Ты еще зиму назад суда у воеводы требовал?

Кузнец молча, угрюмо кивнул. Да-а-а, немного же всего происходит в тереме воеводы, коли у воинов такая память долгая. Ну, просил он суда и просил. Мало ли людей с подобными прошениями каждую седмицу приходят...

— Ты токмо заради воеводы приехал? — продолжал любопытствовать мужчина.

Он уже Храбру в отцы годился, и потому тот нехотя, но отвечал.

— Еще на торг поглядеть хочу.

— А, ну, добро-добро, — кметь почесал подбородок. — Нынче переполох у нас, сам видишь. Воеводе нашему не до тебя с мечом.

Храбр покивал. Пока они говорили, за спинами кметей по подворью продолжали носиться встрепанные девки и холопы. Тут уж ему сделалось любопытно спросить, и он заколебался. Выспрашивать что-то он не любил. А еще пуще не любил, когда к нему с вопросами лезли. Но мужчина, с ним заговоривший, все топтался на месте, никуда не уходил. Разрывали ему грудь вести, которыми потребно было поделиться.

— А приключилось что?

Кметь разом повеселел. Подобрался, руки за спину завел важно, плечи расправил. Храбрхмыкнул в бороду, но изготовился слушать.

— Ну, что тут скрывать... объявят уже вскоре на площади. Князя меньшой брат помер. Прямо в тереме воеводы по утру.

Вот как. Кузнец особо не подивился. Ему до князей дела не было. Дань они воеводе платили, а больше ему и знать ничего не надобно.

— Да, бедовым он был, мамкин последыш, княжич Ратмир, — кметь разговорился и цокнул языком. — Намаялись мы с ним.

Имя отозвалось чем-то знакомым, и Храбр нахмурился, припоминая.

— Это тот, который на злато-серебро падок был? — спросил он наугад.

Кметь поспешно закивал.

— Он, он! — обрадовался отчего-то, что кузнец княжича признал. — Уж сколько казны спустил на диковинные вещицы, сколько князь-батюшка за него вступался, сколько виры выплатил тем, у кого Ратмир Судиславич таскал...

Храбр поморщился. Татем быть – последнее, гиблое дело. Простому человеку руку бы отрубили, а княжич, стало быть, вирой обошелся. Ну, добро.