Книга Отрада, страница 61 – Виктория Богачева

Провозившись с травами с самого утра, Отрада могла различать их на вид и почти без раздумий называть, какая где лежит. Она как раз задумчиво перебирала пальцами желтые цветочки девятисила — Верея говорила, им лечат сильный, грудной кашель, головную боль и ломоту в костях, когда услышала тихий стук Стояны.

— Верея в избе? — спросила подружка, когда Отрада подорвалась на ноги и подошла к забору. И облегченно выдохнула, увидав, как та покачала головой.

— Она за реку ушла. В родах подсобить.

— Ну что, жив-здоров твой кузнец? — Стояна хитро, лукаво улыбнулась. — Перван злющий на поле был, я видала, когда братьям обед относила. Неужто ты его упредила?

Подавив улыбку, Отрада пожала плечами. Болтать про то, что случилось минувшей ночью, ей не хотелось даже с единственной своей подружкой. Самой бы сперва уразуметь.

— Ой, а зарделась, а зарделась! — та всплеснула руками и покачала головой. — Неужто и впрямь ты к нему бегала, Радка, дурная девка?

По-бабьи охнув, Стояна прижала к губам раскрытые ладони.

— Ой, ну что ты заладила, бегала-не бегала, — Отрада сердито отмахнула. — Что было, то минуло, не век же теперь обсуждать!

— Ой, сердитая какая, — фыркнув, подбоченилась подруга. И сразу же заговорила о другом. — Пойдем со мной к реке, много тебе еще осталось? — не дождавшись ответа, Стояна перегнулась через забор и поглядела на разостланную вдалеке тканину. — Пойдем, Радка, когда еще получится... уж лен заколосился, вскоре на поле погонят...

И она вздохнула, молитвенно сложив руки у груди.

Отрада колебалась. Все, что Верея велела, она исполнила. Но со двора уходить почему-то не хотелось. И так она ночьюпогуляла... Храбру заступаться пришлось!

Но Стояна канючила и канючила, заглядывая бессовестными глазами в самую душу, и она сдалась. Махнула рукой: мол, добро, и побежала убирать в избу высушенные травы. В горнице походя заглянула в сундук с приданым, который принес в избу старший сын дядьки Избора. Подержала в ладони два очелья – все нехитрые ее сокровища – и выбрала одно из них, с нитками нарядных бусин, спускавшихся по вискам. Его ей привез с ярмарки еще батюшка, пока был жив.

Стояна схватила ее за руку, стоило Отраде выйти за забор, и увлекла за собой вниз с холма. Они бежали, утопая в высокой траве, подобрав подолы, и заливисто над чем-то хохотали, освещаемые со спины медовыми лучами медленно заходившего солнца. На берегу реки они влились в толку девок да парней, игравших в ручеек.

Завидев Забаву с подружками, Отрада сперва насторожилась, подспудно ожидая подвоха от гордой внучки старосты. Но такие вечера, как сегодняшний, когда после полевых работ оставались силы на игрища, летом случались крайне, крайне редко – их по пальцам можно было пересчитать. А вскоре, как и сказала Стояна, пора будет убирать лен, и там девки до Осенин и вовсе спину не разогнут. Потому-то, вестимо, Забава и слова дурного не сказала Отраде, когда влились они в общий ручей. Даже эдакой гордячке не хотелось портить редкий вольный вечер.

Держась за руки, парни и девушки пробегали сквозь строй сцепленных ладоней, поднятых вверх, под шутки, громкие выкрики и смех. Сперва Отрада вставала в пару со Стояной, но после подружку увел молодец, а ее саму все чаще и чаще хватал за ладонь кудрявый Земовит. Ей было и весело, и самую малость совестно. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся, она проносилась следом за ним сквозь гомонящую толпу, и длинные нитки ладного очелья хлестали ее по щекам.