Книга Отрада, страница 166 – Виктория Богачева

Вскоре пришел и Храбр вместе с дядькой Третьяком и Белояром. Заметив жениха еще издалека, Отрада невольно им залюбовалась и, опомнившись, смутилась. И впрямь она его словно красну девицу рассматривала! Она скользнула взглядом по закатанным до локтей рукавам простой некрашеной рубахи и по потрепанному темному шнурку у него на шее, что был надежно скрыт воротником. Ей неожиданно захотелось отвести ткань и посмотреть, что за оберег висит у него на груди.

Губы пересохли, и Отрада облизала их, отворачиваясь. Нет. Нельзя. Не нынче.

Гомонившие вокруг люди разом замолчали, и она смогла отвлечься. Вскинув голову, увидела, как новый староста, которого избрали на вече на минувшей седмице, встал со своего места, держа в вытянутой руке кубок хмельного меда.

— Мы славно потрудились во время жатвы, и у нас будет достаточно зерна, чтобы дождаться весны. Наша община стала еще сильнее! — он осушил свой кубок под громкие крики людей.

Первую чарку подняли за Рода и Рожаниц, благодаря их за хороший, обильный урожай и плодородную землю. Вторую — славя Дажьбога, бога солнечного света и тепла. Третий раз выпили за Мокошь — мать всякого хорошего урожая.

— Радка, — она услышала жаркий шепот Стояны, а после почувствовала, как подруга сунула ей в руку тяжелую чарку. — Пей скорее, я у батьки стащила.

— Это что? — та повела носом, вдыхая аромат.

— Хмельной мед. Скорее, скорее!

Им, как девкам, его пить, вестимо, не полагалось. Потому Стиша и оглядывалась по сторонам, боясь, что кто-то увидит и расскажет матушке с отцом. То-то ей тогда не поздоровится!

Тряхнув косой, Отрада потянулась за чаркой, когда встретила насмешливый взгляд Храбра. Смутившись поначалу, она решительно поднесла ее к губам. Казалось бы, она сделала небольшой глоток, но губы будто обожгло огнем, а хмель мигом ударил в голову. Питный мед был невероятно крепким, и Отрада с недоверчивым удивлением уставилась на жениха. Храбр, наблюдавший за ней, хмыкнул удовлетворенно и забрал чарку, потянувшись за ней через стол. Весь его вид, говоривший, что не следовало ей пить, отчего-то веселил Отраду невероятно.

Но она уже чувствовала, как приятное тепло разливалось по телу, и как начинало покалывать кончикипальцев, и потому не стала ничего говорить. Ее рассеянный взгляд скользил по плечам и открытому лицу жениха — волосы удерживал плетеный ремешок. Из задумчивости ее вырвала Стояна: на поляне зажгли первые костры.

Девушки с парнями повскакивали с лавок и побежали вглубь поляны, подальше от леса. Отрада обернулась напоследок, вновь поймав взгляд Храбра, и тот едва заметно кивнул: мол, иди, я следом.

Но вовлечь его в веселую, быструю пляску али в хоровод у нее не получилось, как бы Отрада ни старалась. В стороне от громкой толпы, Храбр стоял и о чем-то негромко переговаривался с Белояром, все поглядывая на пляшущих. Он напоминал пса. Утомившегося за день, огромного, высокого в холке, с густой шерстью, развалившегося на заднем дворе в лучах заходящего солнца, смотревшего вокруг с легким прищуром. Кузнец казался спокойным, всем довольным — словом, еще ни разу его не видели таким.

Когда, утомившись, Отрада ступила в сторону, чтобы отдышаться и пригладить косу, то почувствовала легкое прикосновение к своим плечам: Храбр неслышно подошел к ней со спины. Яркие костры, что горели чуть поодаль, далеко вокруг себя разбрасывали тени. Одна из них легла на лицо кузнеца, спрятав его половину. В глазах Отрады же, напрочь, отразилось пляшущее пламя костров.