Книга Отрада, страница 133 – Виктория Богачева

Пушистые, светлые брови Отрады сошлись на переносице. Она нахмурилась и протянула Милонеге второй пряник, который та с радостью сцапала.

Она ухватом задвинула тяжелый горшок подальше в печь и смахнула ладонью выступившую на лбу испарину. Она повернулась к двери, услышав шум, и увидела вошедшего в горницу Храбра. Он положил топор, что держал в левой руке на лавку, подошел к столу и с неловкостью поднял кувшин, наполняя чашу. Его рука дрожала, а на стесанных во время охоты пальцах еще не до конца выросла новая кожа.

Храбр не щадил раненой руки с того дня, как смог подняться на ноги и самостоятельно пройтись по горнице. Он пытался колоть дрова, носил тяжелые ведра и не принимал ни от кого помощи.

А вечерами Верея меняла ему пропитавшиеся кровью повязки и молчала, лишь укоризненно смотрела, устав ругаться.

Отрада шумно, тяжело вздохнула и ударила по столу пустым горшком. Твердята, вернувшийся в горницу следом за братом, вжал голову в плечи, а Милонега запихнула в рот пряник целиком.

Храбр подавил улыбку и пошел виниться.

Он сел на лавку за стол рядом с Отрадой, которая, свирепо орудуя ножом, нарезала репу прямо в горшок, и потянулся за пряниками, которые блестящими, румяными бочками выглядывали из наполовину развязанного узелка. Вдруг он скривился и замер на мгновение, будто пережидал что-то. Вепрь тогда отбил ему все нутро, и еще много времени утечет, пока тело перестанет помнить.

Отрада же приметила на левом рукаве, ровнехонько на месте плеча, мокрое, застиранное пятно с багряными разводами по краям и не сдержала негодующего фырканья.

Ну, знамо дело! Сызнова края раны разошлись и кровь пошла, потому как Храбр никого не слушал и творил, что вздумается!

Он перехватил ее взгляд и поморщился с досадой. Потянулся было одернуть рукав, да было уже поздно.

— Напрасно серчаешь, Отрадушка. Дядька Третьяк с женой приходили, я подлатал железные зубцы, что затупились на мялках для льна.

Отрада покосиласьна него и прикусила губу.

Легко было повестись на ласковые речи да мягкий взгляд, если б не знала она, как упрям был Храбр! Никого ведь не слушал, ни ее, ни Верею, ни брата, ни Усладу, которую и вовсе ей не хотелось поминать.

Вздохнув, она смирилась. Толку-то злиться? Все равно по своему сделает!

— Дядька Третьяк сказал, что со дня на день ждут в общине воеводу, — Храбр покосился на свою правую руку.

Он никому не сказал сам и велел молчать всем, кто видел у него в плече стрелу. Никто в общине не ведал, что приключилось на ловите. Что в Храбра кто-то тайно стрелял.

Не потребовал он и созвать вече.

Он ждал, пока к нему вернется былая сила, ждал, когда тело оправится от полученных ранений. И тогда он не станет больше молчать.

А то, что воевода пораньше приехал – это к добру. Не напрасно Храбр пару дней как взялся за свой старый кузнечный молот. Была у него сила, пока вепрь не выбил из него весь дух. И вот ныне Храбр медленно, по крупицам возвращал ее, беспощадно гоняя свое тело. Хотя было ему трудно. Сломанные и не до конца сросшиеся ребра напоминали о себе, не давали вздохнуть полной грудью и ломили при каждом движении. Он не мог хорошо размахнуться, не мог полностью отвести назад левую руку, не мог шевелить правой. Тяжелый молот тянул к земле, и недовольством отзывались гудевшие, натруженные жилы.