Книга Отрада, страница 132 – Виктория Богачева

Мелкие, колючие обрывки волокна разлетались во все стороны в воздухе, и под конец дня трепальщицы были покрыты светлыми костицами с головы до ног.

И со всем следовало управиться до наступления холодов, потому девки работали с восхода солнца и до заката, а у Отрады сердце рвалось совсем в другое место, и хотелось побыстрее избавиться от ненавистной работы, чтобы вернуться к Храбру в избу.

Она ходила к нему каждый, каждый вечер, как бы сильно ни уставала за день. Услада не единожды уже сквозь зубы высказывала ей, что она растеряла всякий стыд.

Отрада ее не слушала.

Сперва Верея сказала, что надобно приглядетьза Храбром. Еще давно, когда его не отпускал горячечный жар, а кому-то нужно было подсобить ей с лечением и присмотреть за избой.

Отраду и просить не нужно было. Она и не собиралась оставлять мужчину, чью ленту носила в косе. Вот так понемногу, постепенно она начала хозяйничать в его избе. Уже заходила под матицу, не ожидая приглашения, топила печь, ворочала ушатом горшки, стряпала что-то на скорую руку.

Только не месила пока тесто да не пекла хлеб, потому что без обряда все же побаивалась гнева Макоши. И так немало неписанных запретов она нарушила. Да и кузнец вместе с ней.

Храбр оказался еще тем упрямцем. Презирающий всякую слабость, он относился несерьезно и к своим ранам, хотя те едва его не убили. Он порывался подняться на ноги, когда еще не минули первые сутки — Верее пришлось обманом дать ему сонной травы, чтобы обуздать скверный нрав.

Правда, с той самой первой ночи никто не слышал от него ни жалоб, ни стонов.

Верея ругала его, на чем свет стоит, называла вздорным упрямцем, сопливым мальчишкой, не слушающим мудрых людей, слепым глупцом. Храбр, вестимо, слушал. И делал так, как считал нужным, даже находясь в полубессознательном, горячечном бреду.

Вот и нынче.

Вечером, как управилась со льном и кое-как вычесала из волос мелкое, жесткое волокно, Отрада пришла в избу Храбра с ведром молока – после дойки передала мать Стояны. Все же кузнеца в общине привечали и помнили добро его отца, пока тот был старостой.

Через просторный двор она вошла в избу и поняла, что Храбра в ней не было. Сперва перепугалась ужасно и кинулась искать: а коли упал, коли дурно ему стало. Выбежала обратно и нашла его позади избы – вместе с крутившимися под ногами Твердятой и Милонегой.

Кузнец колол дрова! Верея ему велела раненую руку в лубке держать, а он ее трудил!

Вспыхнув, Отрада от злости и страха притопнула ногой – сама от себя не ожидала.

— Ты что делаешь! — воскликнула, когда Храбр заметил ее и поднял взгляд. — Сызнова рана разойдется и кровь пойдет!

И прежде, чем кузнец успел хоть слово вставить, резко развернулась, хлестнув воздух косой с двумя лентами, и умчалась в избу.

Разгневанная сверх всякой меры, принялась, придерживая тяжелое ведро за дно, переливать молоко в огромный, толстостенный горшок. Она собиралась отправить его томиться в печь до утра,а потом заквасить сметаной, чтобы вышел варенец с топлеными толстыми пенками кремового цвета.

Руки подрагивали – от гнева и тяжести.

Первой в избу бочком скользнула Нежка. Отрада протянула ей сладкий, медовый пряник, который загодя испекла еще в избе у Вереи, и девочка доверительно прошептала.

— А брат еще уходил куда-то, и недавно токмо вернулся.