Книга Отрада, страница 118 – Виктория Богачева

Но Отрада, встрепенувшись словно дикий, пугливый зайчонок, развернулась, хлестнув его по лицу длинной косищей, и рванула обратно к избе. Только и мелькнула в темноте светлая рубаха.

Храбр бестолково сжал в кулаке пустоту на месте, где секундой раньше рассекла воздух ее длинная, тугая коса, и поглядел в спину убежавшей девке. Пока он стоял, хлопая глазами, та была уже далеко. Скрипнула и хлопнула дверь в избу, и он остался на лесной опушке один.

Он сделал два шага вперед и резко остановился. Махнул рукой, развернулся в сторону леса и поспешил в избу к брату с сестрой. Как дошел – не помнил. Но всякого успел передумать в своей голове! И злился на Отраду, и жалел, и Твердяту мыслил выпороть, и тут же одергивал себя, мол, негоже с порога на мальчишку набрасываться, хоть спроси сперва, отчего тот молчал...

Одно хорошо было: его изба кузнеца, как и изба знахарки, стояла на отшибе. В общину он не заходил, чтобы до дома добраться. Иначе резвые ноги непременно привели бы его к Избору, и уж там бы он за себя не ручался.

Когда он с силой распахнул дверь в горницу, ударив ею по срубу, Твердята едва с лавки на пол не рухнул. Милонега испуганно вскрикнула и выронила веретено.

Выглядел их старший брат так, что на погребальный костер краше клали. В расхристанной рубахе,с лихорадочно-горящим взглядом, чуть запыхавшийся от быстрой ходьбы, Храбр замер в дверях, всматриваясь в лицо Твердяты.

Мальчишка вскочил с лавки, прижался лопатками к бревенчатому срубу и поежился. Он давно страшился, что брат про все прознает.

— Отчего мне не сказал, кто тебя обидел? — Храбр толкнул дверь, и та с грохотом захлопнулась.

Твердята облизал пересохшие губы и отвел взгляд.

Ему было стыдно.

— Ты бы ему мстить пошел... — он шмыгнул носом, изо всех сил стараясь не расплакаться. — А потом бы тебя сызнова к воеводе в крепость забрали...

— И где ты такое услыхал? — нахмурился Храбр.

— Все так говорят, — Твердята поковырял пальцами пол, по-прежнему не поднимая взгляда. — А бабушка Верея сказала, что надобно молчать, коли мы чаем, чтоб ты цел да невредим остался, — выпалил он единым духом.

— Кто вы-то? — как-то обреченно спросил Храбр, усевшись на край лавки.

Злость разом исчезла. Испарилась, словно круги на воде. Он чувствовал себя лишь бесконечно, бесконечно уставшим. А еще – совсем старым, словно седой дед, у которого уже родились внуки.

— Ну-у-у-у, — Твердята замялся и задумчиво пожевал губы.

Брат с вижу уже успокоился. Может, и не накажет. И страх, развязавший ему язык, постепенно отступил.

— А ну говори, пащенок! — рявкнул Храбр, хлопнув ладонью по лавке.

— Я и Отрадка, — поспешно выпалил Твердята, уразумев, что спокойствие то было лишь кажущимся.

— Какая она тебе «Отрадка»?! — брат недовольно прищурился. — Подружка что ли твоя?

— Нет-нет, — мальчишка поспешно замотал головой и сглотнул.

— Старше тебя на добрый десяток весен! Вот и зови, как положено, — уже чуть тише и спокойнее договорил Храбр.

Он резко встал и подошел к лавке подле печи, на которой стоял ушат с колодезной водой. Зачерпнув ее ковшом, он сделал пару жадных, долгих глотков, и несколько капель пролились на рубаху, прочертив на шее влажные дорожки.

— Так, — он вновь повернулся к притихшему в углу брату и мельком глянул на сестру, не проронившую ни звука. — Ты, маленькая, ступай-ка на полати спать. А ты, — строгий взгляд на Твердяту. — Сказывай все, как было.