Книга Смертная, страница 173 – Мария Сакрытина

Я сглатываю. Отстраненно-спокойный Юнан и егобьющийся в истерике дух-защитник вызывают у меня оторопь. Так выглядит отчаяние у смертных?

– Где моя Хилина? – Юнан морщится, слепо отмахивается от Гнуса, словно чувствует боль от его укусов. Вряд ли, духи невидимы для людей, даже защитники.

Но если так – кто же теперь я?

– Где она? – голос царевича дрожит. – Ты служишь великой госпоже, ты должна знать.

Личные покои госпожи заперты, из-за дверей не доносится ни звука – это все, что мне известно. Я больше не могу проходить сквозь стены. Можно было бы проникнуть через окно, однако… Я страшусь злить великую богиню еще больше. Если ее нет сейчас здесь, значит, такова ее воля. Верно?

– Мой господин, – удрученно говорю я, – простите меня, но я не знаю.

Юнан сжимает подлокотники.

– Лжешь. – Он запинается, потом произносит торопливо, так, будто слова причиняют ему боль: – Если великая госпожа желает моей смерти – пусть, это ее воля, и она закон. Но в чем провинилась Хилина, которая всего лишь похожа на богиню?!

Гнус садится рядом с креслом, закрывает передними лапами глаза и принимается раскачиваться, постанывая не то от боли, не то от страха.

– Похожа? Господин мой, это не…

И тут на террасе появляются солдаты. На них знаки госпожи Шамирам – золотые ягуары, их одежды белые, как у жриц, а в руках ритуальные копья с наконечниками из серебра, остро наточенные с обеих сторон.

Я рывком поднимаюсь. В ушах звенит визг Гнуса, а в голове стучит одна-единственная мысль: не позволю.

При виде меня стражники опускают копья – алые лучи прихотливо падают на наконечники, словно пачкают их кровью. Я невольно задумываюсь, способно ли оружие смертных мне навредить.

– Лииса, сделай что‐нибудь! – вопит Гнус, прыгая между мной и солдатами. – Я не пойду с ними, я ни за что не пойду с ними!

Мне кажется, я слышу голос Юнана – он бы, наверное, кричал так, если бы мог себе позволить. И если бы это что‐нибудь изменило.

Что ж, он не может – но могу попытаться я.

– Как вы смеете? – Мой голос громок и высокомерен настолько, что стражники вздрагивают, а ногти на моих руках удлиняются, превращаясь в когти. Я опускаю их, надеясь, что до кровопролития не дойдет. – Царевич Юнан под защитой великой госпожи!

– Великая госпожа покинула нас, – говорит Верховная жрица, выступая вперед. – Ее место заняла самозванка, которую прислал царь Саргон в надежде насобмануть. Он просчитался. В сторону, чудовище.

Она поднимает руку. Я замечаю обмотанную вокруг ее запястья цепочку амулета, который сверкает, лучится нестерпимо, до рези в глазах. Мое тело в ответ деревенеет, колени подгибаются.

– Мы пропали, – шепчет Гнус и падает на землю рядом со мной.

– Госпожа Рамина. – Юнан встает. В его руке сверкает кинжал.

Безумец! Даже не будь царевич слеп, ему никогда не одолеть десяток обученных воинов.

Верховная жрица качает головой и надменно говорит:

– Чего ты добиваешься, мальчик? Твоя участь предрешена.

Юнан улыбается. И прижимает клинок к собственной шее. Течет кровь – уверена, взгляды солдат и даже жрицы устремлены именно на этот тонкий порез.

– Вы здесь, чтобы принести меня в жертву великой богине. Я лишу вас этой возможности, госпожа. Смерть от клинка легче и предпочтительнее вырванного сердца, согласитесь?

Рамина хмурится. Юнан медленно отступает, пока не прислоняется спиной к перилам. Улыбка дрожит на его губах, а рука сжимает рукоять кинжала так сильно, что ногти белеют.