Книга Палач и Дрозд, страница 96 – Бринн Уивер

– Мы уже выяснили, что готовить я не умею.

– Нет, мы выяснили, что готовишь ты изумительно, просто тебе нужны подсказки.

И мы принимаемся готовить.

Начинаем с простейших блюд, вроде заправки из красного вина для салата и зажарки для супа. Затем переходим к более сложным рецептам – свиной вырезке с кольцами лука-шалота и филе лосося под сливочным соусом. Наблюдать за тем, как Роуэн с невиданной прежде страстью и уверенностью расхаживает по кухне, – все равно что впрыскивать афродизиак прямиком в вены. С каждым мгновением я хочу его все сильнее, а он настолько занят делом, что совершенно не замечает моих взглядов.

От такого безразличия возбуждение во мне лишь нарастает.

Мы пробуем приготовленные вместе блюда, и Роуэн прилепляет золотую звездочку со своей щеки к чистой странице в потрепанном блокноте, куда он записывает всякие мысли и замечания касательно рецептов. Затем он заявляет, что настала пора десерта и это блюдо в одиночку ему не приготовить. Я пытаюсь возразить, что наелась досыта, но Роуэн лишь смеется.

– Я знаю: ты способна на большее, – говорит он с улыбкой и опять уходит в сторону холодильника, откуда возвращается с очередным подносом. На сей раз блюда – «Павлова», крем-брюле и шоколадный торт – почти готовы. Нужно их собрать и добавить сиропы, что он проделывает с необычайным проворством. Затем выставляет тарелки передо мной на стол и отступает в сторону. Под его пристальным взглядом я чувствую в животе жар, точно во мне дернули за невидимую струну, до боли скрутившую внутренности.

– Встань лицом к столу и подними платье.

Трусики намокают прежде, чем я успеваю осмыслить его слова, будто тело само знает, что сейчас начнется. Я прерывисто втягиваю в себя воздух и открываю рот, но слов подобрать не могу.

Роуэн, вскинув бровь, указывает мне взглядом на столешницу.

– Думаешь, я не заметил, как ты, готовя соус из вина, постоянно одергивала платье, чтобы показать мне сиськи? Слоан, я всегда тебя вижу! А теперь делай, как тебе велели.

Шумно выдохнув, я берусь за подол платья и тяну его вверх, поворачиваясь при этом к столу лицом. Железный полированный край холодит горячуюкожу. Роуэн, окутывая меня своим теплом, заходит за спину и проводит мозолистой ладонью по ноге и ягодице.

Он оттягивает трусики в сторону, прижимается членом и одним движением входит в меня, вырывая из груди судорожный вздох. До упора погрузившись в мое нутро, он замирает.

В горле застревает всхлип. Внутри все пульсирует; стенки требуют фрикций. Я пытаюсь двигаться, но сзади мешает навалившееся на спину мужское тело, а спереди в бедра упирается острый край стола.

– Нет, – предупреждает Роуэн, когда я дергаюсь. – Расслабься!

С губ срывается придушенный всхлип.

– Как ты, черт возьми, это представляешь?

Он смеется, словно не замечая моего состояния.

– Постарайся. Посмотрим, что получится.

Пульс срывается в галоп. Часто хватая ртом воздух, я замираю, а Роуэн кладет подбородок мне на плечо и берет десертную ложечку.

– Какая ты послушная девочка… – воркует он на ухо, зачерпывая ложкой содержимое из чашки с крем-брюле и поднося ее к моим открытым губам. – Таким полагается награда.

Сливочный крем и терпкий ягодный сироп ложатся на язык, окутывая рот сладкой патокой. Пока я смакую десерт, Роуэн не шевелится.