Книга Палач и Дрозд, страница 88 – Бринн Уивер

– Видимо, надо кое-что прояснить.

Он шагает к кровати.

Сердце стучит о ребра, как шарик в пинболе.

– Повернись. Встань на колени.

Я сглатываю.

– А не слишком ли ты раскомандовался?

Роуэн ухмыляется. Бросив на него полный скепсиса взгляд, я послушно разворачиваюсь спиной.

– Не вздумай притворяться, будто тебе не нравится, – говорит он, забираясь на кровать позади меня. Роуэн берет мою руку, кладет ее на перекладину изголовья, подтягивает меня к себе и мускулистым бедром раздвигает колени. – Твое тело тебя выдает, Слоан. Ты течешь.

– М-да, никакой ты не ангел…

Он проводит вибратором по клитору иприкладывает к дырочке.

– Верно. Как, впрочем, и ты.

Роуэн вставляет в меня игрушку, вытаскивает ее и, повторив так несколько раз, включает вибрацию.

– Я сказал, что поимею тебя в рот, – и поимел. Сказал, что разложу на столике в ресторане и вылижу, как самое вкусное в мире мороженое, – и обязательно это сделаю. А еще сказал, что оттрахаю тебя в задницу, одновременно с этим мучая игрушкой. Знаешь, что случилось в тот момент?

– Нет, – судорожно выдыхаю я, потому что он проталкивает в меня вибратор.

– Ты сжалась на моем члене так, что я решил, будто взорвусь. И потекла, аж на матрас закапало.

Щелкает крышка флакончика. Смазка льется на расщелину между ягодиц прямиком в сжатую дырочку.

– Ты такое пробовала?

– Н-не совсем… Наоборот – было.

Роуэн принимается большим пальцем разминать отверстие, тем временем продолжая ритмично вставлять в меня игрушку.

– Тебе понравилось?

Я киваю.

– Да.

– Хорошо.

Вот и все, что он говорит, а потом под мой хриплый выдох палец толкается внутрь.

Он разминает тугое кольцо мышц, заставляя меня расслабиться, пока я не начинаю дергаться, безмолвно умоляя о продолжении. Потом палец сменяется мокрой головкой. Роуэн проводит ею по тугому отверстию, с силой надавливает и проскальзывает внутрь, ломая сопротивление. Он замирает, давая мне перевести дух и привыкнуть к распирающему чувству наполненности, затем начинает неторопливо толкаться, всякий раз под вибрацию игрушки пробираясь чуть глубже.

– Теперь, когда мы удостоверились, что каждое мое слово – чистая правда, – рычит он, ускоряя ритм, – стоит, наверное, прояснить и второй вопрос.

Я дрожу, обливаясь потом и проваливаясь в мир беспамятства, где остается одно лишь чувство сильнейшего наслаждения с легким оттенком боли, которая безумно мне нравится, потому что она усиливает эйфорическую дымку. Роуэн ритмично пробирается в самую глубь. Кажется, я не сумею вспомнить собственного имени, не говоря уже о том, чтобы поддержать разговор, начатый вечность назад.

– Вопрос… к-какой?..

Он хрипло усмехается. Господи, охренеть! Я не в состоянии сложить слова в простейшее предложение, а этот мужчина трахает меня во всю длину и притом способен пересказать по годам историю Наполеоновских войн.

Роуэн наклоняется и замедляет толчки, обжигая мне спину жаром своего тела. Он находит ладонью грудь и перекатывает сосокмежду пальцами, обдувая шею тонкой струей прохладного воздуха, отчего я вздрагиваю.

– Про татуировку, Слоан. – Голос так и сочится патокой. – Ты спрашивала, зачем я ее сделал.

Я взвизгиваю, когда особенно сильный рывок толкает меня к краю мощного оргазма.

– Точно… Ах-х-х…

– Есть предположения?

Прижавшись лбом к локтю, я приглушенно вскрикиваю.