Онлайн книга «Палач и Дрозд»
|
Последний мазок кисти на идеальном холсте. – Тот человек заманивал к себе людей. Сулил им покой и защиту. А на самом деле лишал и того, и другого, – говорит она, с презрением глядя на трясущегося Торстена. – Совсем как ты, правда? Ты обещал нам вкусный ужин и приятную компанию, а сам одурманил и хотел убить. Вот незадача, вышло не так, как ты планировал. – Прошу, пожалуйста, прости меня, я не… – Дэвид, наверное, тоже умолял, когда ты решил поиграть в доктора и устроить ему лоботомию? Готова поспорить, что он орал во весь голос, а ты наслаждался. Самое забавное, мистерКармайкл, что у нас с тобой много общего. Открою маленький секретик. – Слоан, сложив губы в убийственно красивую улыбку, наклоняется и шепчет ему на ухо: – Я тоже люблю, когда мои жертвы умоляют их отпустить. – Нет, нет, нет, ты не понимаешь… Дэвид! Дэвид, помоги мне! Крики остаются без ответа. Слоан отходит в сторону и меняет скальпель на дамасский клинок. Торстен, не переставая истошно вопить, слепо вертит головой, не понимая, куда она делась. Слоан неслышно, не издавая ни звука, подкрадывается к нему сзади. Она движется плавно, будто летящая сова: бесшумно и грациозно, хищно и решительно. – Человек, которого ты мне напоминаешь, тоже притворялся душкой, однако внутри у него жил дьявол. Он искал талантливых детей и обещал развить их способности. Сулил своим ученикам прекрасное будущее. Говорил, что подарит им возможность поступить в самые престижные университеты мира. А поскольку моих родителей никогда не было рядом, они не видели, какой ценой мне обходится талант. Я всегда думал, что мое сердце зачерствело насквозь. Слоан Сазерленд доказала, что это не так. Ее слова эхом стучат у меня в голове, а воображение уносит в темные ужасающие дали. Сердце, колотясь о ребра, проваливается, оставляя вместо себя черную дыру, которая с каждым ударом пульса наливается жаром. – Я все вытерпела. Все пережила. Многому научилась. Например, прятать боль и ярость, чтобы жить среди людей. Молчать, выворачивая себя наизнанку. Но знаешь, какую цену заплатить я не сумела? – спрашивает она, останавливаясь за спиной у Торстена. Улыбка гаснет. Слоан смотрит перед собой, и глаза у нее в тусклом свете свечей кажутся черными. Голос становится грубее, более хриплым. – Я не смогла отдать ему Ларк! Меня пробирает морозом. – Она – единственная, кто был мне дорог. Когда я узнала, что он принялся и за нее, то сорвалась. В ту ночь, когда она призналась мне в чужих грехах, меня словно накрыло тенью. Там, во тьме, я дала клятву. Поклялась, что уничтожу всех, кто хоть чуточку на него похож, – до кого только смогу дотянуться. Я не остановлюсь до тех пор, пока не найду самых мерзких, самых гадких, самых отвратительных уродов на земле и не уничтожу их одного за другим. Я обещала себе, что никогда не позволю причинить боль близким мне людям. Слоан заносит нож над головой Торстена. Держит так крепко, чтокостяшки пальцев наливаются белым. – И свою клятву я исполняю! Из колонки раздается громкий раскат музыки. Слоан – истинный гений, настоящий художник. Она ждет, когда мужчина в кресле скажет нужное слово, нанеся последний штрих. – Пожалуйста… Слоан втыкает лезвие ему в живот. – Раз ты так вежливо просишь, давай вместе вычистим грязь из твоих кишок, – рычит она, ведя заточенную сталь вверх под звучание надрывных криков. |