Книга Мастер и Жаворонок, страница 84 – Бринн Уивер

Ларк смотрит на меня, и ее взгляд сползает мне на губы. Она кивает, и я разжимаю пальцы.

Мы выходим из машины. Я достаю из багажника ящик с инструментами. Давлю в себе желание взять Ларк за руку. Мы поднимаемся по деревянным ступенькам и подходим к Коннору. Тот держит пистолет и кипу бумаг.

– Все в порядке? – спрашиваю я, забирая у него оружие и документы.

– В целом да. Он слегка распсиховался, пришлось хорошенько его обработать. Но сейчас он в сознании.

От Ларк волнами течет напряжение: она пытается понять, что происходит. Я проверяю, заряжен ли пистолет, после чего поворачиваюсь к ней лицом. Она дрожит от холода, и я, положив вещи на пол, снимаю куртку, чтобы накинуть ей на плечи. Глаза у нее блестят в тусклом свете. Она смотрит на меня, и весь остальной мир исчезает во тьме. Я вижу перед собой только ее. Приоткрытые губы, с которых облачками пара срываются выдохи. Бьющийся на шее пульс… Не удержавшись, я провожу кончиками пальцев по ее щеке. Дыхание у нее сбивается.

– Подожди пока здесь. Ты поймешь, когда настанет время заходить, – говорю я, опуская руку.

Ларк склоняет голову набок.

– Каким образом?

– Я подам тебе сигнал в виде летучей мыши.

Ларк закатывает глаза, а я, засмеявшись, киваю на ящик с инструментами, стоящий возле ног.

– Это тебе. Развлекайся.

Поцеловав Ларк в щеку, я разворачиваюсь и захожу в загородный дом доктора Луиса Кэмпбелла.

В гостиной горит тусклый свет. На стенах висят полки со старыми книгами. Рядом картиныв тяжелых золотых рамах. Дипломы, награды, снимки с политиками: Кэмпбелл на них блистательно улыбается, расправив плечи в дорогом костюме, а седые пряди уложены – волосок к волоску. Рядом расположены фотографии с женой и неказистыми детками в школьной форме. Я останавливаюсь в центре комнаты и смотрю на один из портретов. Из дальнего угла несется хныканье. Обернувшись, вижу испуганные глаза человека с фотографии, только сейчас он не улыбается, а сидит, привязанный к стулу.

Передо мной директор колледжа Эшборн.

Надо признать, что при встрече с ним я испытываю немалое волнение.

Мне казалось, что чувства вроде радости, тревоги или надежды давно из меня выветрились. Но нет. С тех пор как в моей жизни появилась Ларк, мне приходится немало нервничать. Все началось в тот вечер, когда я вышел вслед за ней на балкон. Поначалу эти чувства бесили меня, но со временем они переросли в нечто большее. Теперь я понимаю, что испытываю волнение всякий раз, как вижу ее. Желание уязвить чересчур бойкую девицу превратилось в стремление узнать ее как можно ближе. Я не просто хочу слышать ее смех, я считаю своим долгом вызывать его. Я должен выбраться из ее тени и греться на свету. Сам того не заметив, я стал от нее зависим. Пропитался ею насквозь…

Теперь ее желания стоят выше моих. Даже те, о которых она не знает.

Как, например, необходимость встретиться с этим типом, привязанным нынче к стулу.

Я подхожу к Кэмпбеллу и срываю с его губ клейкую ленту.

– Ч-что вы себе позволяете? – рявкает тот.

В голосе с кембриджским акцентом отчетливо слышится паника. Он дергается, но Коннор крепко примотал его к стулу. Ему остается лишь бешено вращать глазами.

– Кто вы такой? Что это значит?!

– А вы как думаете?

Кэмпбелл делает паузу, взвешивая разные варианты, затем выбирает самый очевидный.