Книга Мастер и Жаворонок, страница 67 – Бринн Уивер

– Я бы с удовольствием поехала в Индонезию волонтером, если вдруг подвернется возможность. Хотя, наверное, уход за орангутангами в джунглях Борнео – не лучшее занятие для медового месяца. – Я пожимаю плечами. – В таких случаях полагается романтично лежать на пляже.

– Я тоже не люблю бездельничать. Море люблю, а пляжи – не очень. Через день-другой со скуки лезу на стену. Так что твою идею целиком и полностью поддерживаю.

Впервые вижу на лице Лахлана искреннюю, хоть и грустную улыбку.

Он по-прежнему мерзавец – об этом я не забываю ни на миг. Он так и не извинился за то, что нахамил мне и затолкал в багажник. Подобной обиды я ему не прощу. Но когда он улыбается и готовит завтрак (вкусный и, о чудо, не отравленный), с ним можно поговорить на отвлеченные темы. Есть вероятность, что внутри он не так уж плох. Я не хочу заводить с ним дружбу, однако узнать Лахлана поближе не помешает.

Вопрос в том, смогу ли я притворяться влюбленной в него до беспамятства?

Что ж… Скоро выясним.

Сперва надо заехать в «Шорвью» и забрать мою тетушку. Лахлан настойчиво предлагает помощь, но внутрь я иду одна. Этель уже готова к выходу: волосы уложены, губы накрашены, трость начищена. Я провожаю тетушку к дверям. Лахлан на пронизывающем ветру ждет нас возле «Чарджера». Он откидывает переднее сиденье, пропуская меня назад, потом помогает тетушке устроиться в пассажирском кресле. Этель, выйдя на холод, а потом снова оказавшись в тепле, принимается кашлять, но все равно сквозь хрипы засыпает Лахлана вопросами. Она мучает его всю дорогу до Провиденса.

Когда мы сворачиваем к дому и Лахлан глушит двигатель, тетушка злорадно ухмыляется.

– Ну что, деточка, готова устроить спектакль?

Я трясу головой:

– Нет. Ни капельки.

– Очень жаль. – Этель смотрит на Лахлана и толкает его в плечо. – А ты?

– Да, мэм. Всегда готов!

– Молодец!

Лахлан, украдкой усмехнувшись, выходит из машины и достает из багажника подарок для моих родителей. Я спрашивала, что в пакете, но он промолчал.

– Жавороночек, он мне нравится, – сообщает тетушка.

– Вот и выходила бы за него замуж.

– Мне поздно, – заявляет она.

Лахлан открывает ей дверь. Этель с восторженным смешкомберет его за руку и вылезает.

Я готовлюсь выбраться вслед за ней. Лахлан протягивает мне ладонь. Набрав в грудь воздух, я беру ее и чувствую неожиданный прилив сил. Хорошо, что их можно позаимствовать у человека, который понимает, что происходит у меня в душе.

Выбравшись на улицу, пытаюсь отнять руку, но Лахлан не отпускает.

– Все хорошо? – спрашивает он.

Я, облачившись в привычную броню, растягиваю губы в улыбке:

– Да, разумеется.

Лахлан мне не верит:

– Точно?

– Мне страшно, – бормочу я, сама не зная зачем.

Внутренний голос принимается меня отчитывать. Нельзя показывать Лахлану свою слабость. Он не выносит меня на дух и согласился подыграть лишь затем, чтобы спасти шкуру.

Я выпрямляю спину и расправляю плечи.

– Боюсь остаться вдовой. Если тебе предложат экскурсию по нашей фабрике, вежливо откажись. А потом – беги!

Лахлан на мгновение хмурится, но тут же прячет тревогу за улыбкой.

– Все с тобой ясно, ходячая катастрофа. Ладно, смотри на меня и учись.

Громко фыркаю:

– Если тебя не сожгут родители, сама запихну тебя в печку.

Снова переглянувшись, но уже не столь яростно, мы идем вслед за тетушкой. Сами того не замечая, держимся за руки.