Онлайн книга «Мастер и Жаворонок»
|
После нашей ссоры Лахлан ездил к боссу и вернулся с подробнейшим списком его требований. Они довольно просты: два контракта с Монтегю и Ковачи, не менее четырех заданий в год, гонорар – пятьсот тысяч. И булочки, выпеченные самой Этель. – Они и впрямь настолько вкусные? – интересуется Лахлан. Я удивленно вскидываю брови: – А ты не пробовал? Он качает головой, и я разочарованно вздыхаю. Надо же, я думала, он успел отведать весь наш ассортимент, чтобы лучше узнать своего противника. Я вот, например, собрала про «Ателье Кейна» всю информацию, какую смогла. Изучила портфолио на сайте, прочитала отзывы клиентов, заглянула в аккаунты в социальных сетях. Чаще всего Лахлан писал про заказы. Иногда выкладывал фотографии с аквалангом. Иными словами, я постаралась выведать о муже как можно больше фактов, чтобы разыграть убедительный спектакль перед родными. Я старалась исключительно ради этого – меня вовсе не мучили любопытство и желание узнать мужчину, с которым живу под одной крышей. – Ну… – пожимаю плечами. – Людям нравятся. Если решишь попробовать, езжай в наш флагманский магазин на Вейбоссет-стрит в Провиденсе. Там самые вкусные. Лахлан мнется, словно хочет сменить тему: возможно, поговорить про тайник с трофеями – но обсуждать этот вопрос я не хочу. Поэтому надеваю наушники и выразительным жестом беру с колен нотные листы. Лахлан понимает намек и уходит к себе. Засыпаю я в том же кресле около пяти утра. Через час просыпаюсь. Гитара все еще лежит на коленях. Тело одеревенело. Ног не чувствую, как и спины. Руки онемели под весом гитары. Сняв наушники, жалобно хныкаю и со стоном тру глаза. Открываю их и вижу чашку кофе в татуированной ладони. – Не хотел будить тебя и не стал варить эспрессо, – сообщает Лахлан. Я смотрю на него исподлобья. – Пришлось готовить растворимый.Решил, что кофе поможет тебе проснуться. Взяв чашку, я внимательно разглядываю мужа. Сегодня он непривычно серьезен. В голосе – ни тени насмешки. Лахлан смотрит на меня сверху вниз с заметной опаской: будто я вот-вот отдам богу душу. Между бровями у него – глубокая складка. Когда я подношу к губам чашку с коричневой жидкостью, испускающей не самый приятный запах, он замирает. От него волнами исходит едва сдерживаемая тревога. – Ты что, совсем не ложилась ночью? – Нет. Кажется… – И вчера – тоже. – Надо же, каким ты стал наблюдательным. Знакомство со мной идет тебе на пользу. Лахлан вздыхает: – Говорил же, в тот вечер я был без очков. Щелкнув пальцами, я ухмыляюсь: – А я – накрасилась… Так, что мать родная не узнала бы. Я с грохотом ставлю кружку на столик и встаю. Лахлан закатывает глаза, явно научившись этому у Слоан. В груди заметно теплеет. Перепалка с ним наполняет энергией гораздо эффективнее, чем отвратительная бурда в кружке, которую я несу на кухню. – Спасибо, что постарался, конечно… – говорю я, выливая кофе в раковину. – Но пойло получилось дьявольское. Теперь придется изгонять чертей из канализации. In nomine Patri, et Filii, et Spiritus Sancti… – Ты знаешь латынь? Фыркнув, я ополаскиваю кружку водой. – Я люблю «Константина». – Как и ожидалось, Лахлан вскидывает брови. – Ты что, и впрямь не смотрел этот фильм? Не шутишь?.. Хотя, если честно, ни капли не удивлена. Ты настоящий зануда. – Я думал, ты скажешь, что выучила латынь в школе. Той самой, где познакомилась со Слоан. В Эшборне, кажется? |