Книга Мастер и Жаворонок, страница 39 – Бринн Уивер

Ларк отнимает у меня руку. Сердце в ушах стучит, заглушая все прочие звуки, кроме женского голоса:

– Без меня, Лахлан Кейн, ты умрешь. И я не могу гарантировать, что только ты один.

Из ступора меня вырывают аплодисменты: Роуэн поднимаетсяна сцену к диджею, держа микрофон и бутылку виски. Он салютует мне, подмигивает, громко кашляет и принимается петь «Каменистую дорогу в Дублин».

– К концу вечера дай знать, что решил, – бросает на прощание Ларк. Ее голос перекрывает вопли, несущиеся из динамиков. – У нас мало времени.

Наклеив улыбку, Ларк идет к окружающим Роуэна гостям. Тот одобрительно ей кивает. Она принимается аплодировать и подпевать:

Ларк

– Полагаю, это один из худших дней в моей жизни, – говорю я вслух, брызгая клеем на лепестки белой розы.

Сквозь играющую на фоне песню несется череда ругательств, просьб и панических стонов.

– Не самый отвратительный, но в пятерку входит точно. Скорее всего, под номером три. А поскольку в двух других случаях я была свидетелем жестокого убийства и пережила события, оставившие неизгладимый след в моей психике, это многое говорит о будущей свадьбе.

Мой пленник дергается, пытаясь выбраться из кожаных ремней. Кончики пальцев царапают дно пластикового гроба. Из крана стоящей рядом бочки на ноги стекает жидкая эпоксидная смола. Старая ткацкая фабрика, подаренная мне отчимом, понемногу превращается в мою берлогу. Я люблю заниматься здесь рукоделием и творчеством, обустроила мастерскую, но предыдущие мои поделки не идут ни в какое сравнение с нынешним проектом. Бедный отчим… Он дарил мне фабрику в надежде, что я займусь ее ремонтом и наконец остепенюсь. Вряд ли он предполагал, что помещение я выбираю с тем умыслом, чтобы здесь никто не слышал крики моих жертв.

Я гляжу на мокрое от пота лицо Патрика О’Нила. Гроб заполнен смолой почти до середины. Скоро она потечет в уши, и он перестанет меня слышать.

Взяв баночку с золотыми блестками, я склоняюсь над краем коробки и посыпаю ими розу. Излишки падают в смолу рядом с головой пленника.

– Мистер О’Нил, вы женаты, верно? Вы сильно нервничали перед свадьбой?

– Да пошла ты, сучка психованная! – рычит Патрик и безнадежно всхлипывает.

– Наверное, нервничать – это нормально, да? Событие непростое… Значимое.

Я откладываю розу в сторону – пусть просохнет – и беру следующий цветок. Наклоняюсь над коробкой так, чтобы брызги клея гарантированно угодили Патрику в лицо.

– Откройте секрет, мистер О’Нил. Будем считать, что вам выпал уникальный шанс исповедаться.

В ответ раздаются рыдания вперемешку с проклятиями. Патрик никак не может определиться, что в нем сильнее: ярость или страх. Я улыбаюсь шире прежнего.

– Вы нервничали в тот момент, когда насиловали свою первую ученицу?

Патрик складывает губы трубочкой, но я успеваю вовремя пригнуться. Жидкая слюна со шлепком падает обратно ему на щеку и стекает в смолу, которая с каждой секундой поднимается все выше.

– Видите, чем я занята? Готовлюсь к свадьбе… Делаю букет.Надо же занять руки, если не спится. – Пожав плечами, я кручу в руке цветок. Острые шипы покалывают пальцы. – Всегда удивлялась, как вы, женатые, бываете неосторожны. Ладно холостяки – их можно понять. Но вы-то почему такие доверчивые? Зайдешь на сайт знакомств, напишешь первая, поманишь пальцем – и вы, забыв про жену, зовете девочку на свидание.