Книга Скелет, страница 88 – Триша Вольф, Бринн Уивер

Никто, кроме меня.

Джек переводит взгляд с меня на цветы, потом снова обратно. В уголках его глаз мелькает движение, когда он прищуривается, всего лишь маленький намек, а затем оно исчезает еще до того, как он снова поворачивается к окну. Но для меня этого следа достаточно, чтобы идти по нему.

Я стою в тени его мыслей, когда внутрь пробирается луч света.

И этого мне хватает, чтобы увидеть то, что внутри.

Глава 16

Elskede

КАЙРИ

Время словно останавливается.

Начинается с тремора в губах. Дрожи в плечах. Дыхание, застрявшее в легких, просится наружу со свистом, заманчивое облегчение от боли, которая клубится в белесых потеках под костями. Я пытаюсь скрыть это в прерывистом выдохе, но Джек сразу замечает, его плечи напрягаются. Ему требуется мгновение, чтобы повернуться ко мне лицом, как будто он должен собраться с духом, чтобы посмотреть, как я разваливаюсь прямо рядом с ним.

— Почему все цветы голубые, — шепчу я, слезы собираются на моих ресницах, одна падает, оставляя дорожку на щеке.

Джек мог бы солгать сотней вариантов.

Может, он обдумывает это, подходя на шаг ближе.

Он поднимает руку к моему лицу. Его глаза следят за тем, как его большой палец вытирает другую слезу, которая следует по пути, проложенному первой.

— Ты задаешь вопросы, на которые уже знаешь ответы, Лилль Мейер, — говорит Джек.

Проходит целая вечность, прежде чем он поднимает свой пристальный взгляд на короткое расстояние от моей щеки к глазам. Он наклоняется, не убирая руку с моего лица, его дыхание согревает мои слезы. Нежнейший поцелуй касается моих ресниц, я закрываю глаза.

Я могла бы спросить его зачем. Зачем ему тратить годы,пытаясь подобрать цветок по цвету к моим глазам, а остальное время подталкивать меня покинуть Уэст-Пэйн? Но если я спрошу, будет ли он вообще знать ответ? Что бы он ни чувствовал, оно скрыто в коконе, и когда его самые сильные эмоции прорываются сквозь гробницу из шелковой ткани, не думаю, что он их понимает.

Моя рука обхватывает его запястье. Швы давят на его пульс. Свидетельство его заботы прямо здесь, на моей коже, в биении его сердца напротив раны, которую он помог залечить.

— Это никогда не было связано с благодарностью, или доказательством, что ты заслуживаешь быть в Уэст-Пэйн, или даже с тем, что я оставил тебя умирать в твоем доме, не так ли, — говорит Джек, отстраняясь ровно настолько, чтобы понаблюдать за моей реакцией. Когда я продолжаю молчать, его брови приподнимаются в молчаливой просьбе об ответе, и он обхватывает мое лицо ладонями.

Я сглатываю и качаю головой. И все же он ждет, вглядываясь в меня, зарываясь под каждый слой, пока каждый из них не будет сорван. Когда я пытаюсь отвести взгляд, он слегка приподнимает мое лицо, безмолвно умоляя не отстраняться.

— Нет, — наконец шепчу я.

— Я заставлял тебя чувствовать себя одинокой. Ненужной.

Одинокой.

Ненужной.

Эти слова взрываются в воздухе, как маленькие бомбы.

У меня болит грудь. На ресницах появляется еще больше слез, но Джек смахивает их большими пальцами.

— Прекрати, — говорю я, хотя не отпускаю его и не пытаюсь вырваться из его хватки.

— Нет, — отвечает он. Просто нет. Это самое мягкое, что он когда-либо говорил мне, и все же это ранит так же глубоко, как и его самые жестокие слова. Это срез скальпеля. Взгляд под разрез, жажда вытащить то, что скрывается под плотью.