Книга Скелет, страница 85 – Триша Вольф, Бринн Уивер

— У меня есть собака.

Джек смеется. На самом деле смеется. Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы заметить, как улыбка освещает его лицо, морщинки собираются в уголках глаз, как складываются вместе его темные ресницы.

— Я знаю, — говорит он. — Очевидно, я теряю пять баллов по произвольной системе начисления очков Тандердома каждый раз, когда забываю его кличку. Что, кстати, невозможно забыть, потому что она ужасна.

С моих губ срывается хриплый вздох, я переключаю внимание на бумаги, которые смялись в моих руках. Джек обхватывает мое запястье, но я изо всехсил пытаюсь поднять взгляд, мой пульс отбивает свой ритм в его хватке.

«Мое благополучие в твоих наилучших интересах», — говорит мой голос, на заднем плане журчит ручей. Когда я закрываю глаза, я вижу Джека там, в луче лунного света, готового убить меня. Может, он бы так и сделал, если бы я не выступила с этой угрозой.

Я никогда так сильно не сожалела о своих словах. Возможно, они и уберегли бы меня, но из-за них невозможно отличить фантазию от реальности.

— Я серьезно, Кайри, — говорит Джек, и я с трудом сглатываю, пытаясь собраться с мыслями. — Хейз опасен. Он лгал о том, что является федеральным агентом. Он уже несколько дней разгуливает по кампусу с гребаным поддельным значком. Как ты думаешь, насколько далеко он готов зайти, чтобы получить то, что хочет?

Я делаю большой глоток вина. Затем еще один. Мне понадобится что-нибудь покрепче Шираза, чтобы пережить этот вечер.

Джек делает резкий вдох, чтобы наверняка пуститься в следующий многоточечный спор о том, почему это хорошая идея, когда у него в кармане звонит телефон. Он достает его и хмуро смотрит на экран.

— Извини. Я должен ответить, — говорит он, слегка сжимая мое запястье, прежде чем отпустить и подняться. Бросив мимолетный взгляд, полный едва заметной озабоченности, он отвечает на звонок формальным приветствием и направляется в темный коридор между гостиной и столовой.

— Господи Иисусе, — шепчу я, прежде чем допить остатки Шираза. Швы стягивают рану, запутываясь в волосах. Дискомфорт почти не ощущается.

Я бросила взгляд на свой пустой стакан и поставила его на стол.

— К черту вино.

Голос Джека доносится из коридора тихо, и я не разбираю, что он говорит, только интонацию его случайных высказываний, тон, передающий его обычный прагматичный, даже пугающий, стиль. Я не задерживаюсь, вместо этого иду на кухню, подлить вина, со второй попытки мне удается найти шкафчик со спиртным. Там есть недопитая бутылка шотландского виски «Боумэн 25-ти летний скотч». Дорогое, что неудивительно. Несколько бутылок красного, в том числе две одинаковых «Рокфорд Флаксман Шираз», которое я пила в клубе. А за бутылкой водки спрятана черная неоткрытая бутылка текилы «Адиктиво Экстра Анеджо».

— О, слава Богу, — я поднимаюсь на цыпочки и снимаю бутылку с полки. —Вы такой хороший хозяин, доктор Соренсен. Спасибо за бухло.

Я направляюсь к ряду выдвижных ящиков под микроволновой печью, предполагая, что в первом из них может быть острый нож, чтобы разрезать пластик, которым запечатана крышка. Но не это лежит внутри.

С правой стороны ящика лежат ручки и блокнот с чистой бумагой.

С левой стороны — несколько сложенных писем, которые получил Джек.

Вверху — письмо от канадского правительства.