Книга Проклятая сирена, страница 89 – Катерина Мартинез

Были только я, мой свет и почти удушающая темнота.

Я почувствовала, как холодный комок паники сдавил мне горло. Трезубец перестал тянуть меня вперёд, и я остановилась, зависнув в воде и пытаясь понять, где нахожусь.

Подняв трезубец, чтобы попытаться осветить немного больше мира вокруг, я ничего не добилась… пока свет не упал на что-то, похожее на камень. Я наклонилась, пытаясь рассмотреть получше. Камень был чёрным и шероховатым, но в нём было и что-то зелёное, фиолетовое, голубое, оранжевое. Он был почти перламутровым.

Затем он открылся, и я обнаружила, что смотрю на огромный глаз, который был почти таким же большим, как я сама. Радужная оболочка была золотистой, с зелёными и фиолетовыми крапинками, и вместо точки в ней была щель зрачка. Запаниковав, я отплыла назад, когда зрачок сузился, превратившись в ещё более тонкую щель. Моё сердце бешено колотилось, грудь сдавило, и я поняла, что закричала, но здесь, внизу, не было слышно ни звука — только пузырьки.

— Дитя пришло, — произнёс голос, глубокий, раскатистый и вездесущий. Он был везде и нигде. Это было произнесённой фразой, но в то же время мыслью. Я не слышала его ушами, я воспринимала его разумом. — Ребёнок приносит трезубец… мать недалеко.

— Ты Левиафан, — сказала я.

— Ты можешь называть меня этим именем.

Я протянула трезубец, и его свет заставил глаз, на который я смотрела, сузиться ещё сильнее.

— Если ты Левиафан и знаешь, что это такое, тогда ты знаешь, зачем я здесь.

— Песня осталась невысказанной, обещание невыполненным, месть должна свершиться.

— Нет, — покачала я головой. — Я не хочу мстить, или петь, или открывать дыры в другие измерения.

— Я чувствую твою боль. Я знаю, зачем ты здесь.

— Я хочу быть уверена, что моя мать никогда не закончит то, что начала. Но я хочу и кое-чего другого.

— Говори, дитя.

— Кто-то однажды сказал мне, что этот трезубец обладает способностью воскрешать людей из мёртвых. Это правда?

— Я Бог Аркадианских морей. Я перевозчик душ, затерянных в моих глубинах. Они пребывают со мной.

— У меня нет времени на пространные речи! Может он вернуть их?

Пауза.

— Да, это возможно.

— Как это работает?

— Трезубец действует через меня. Ты просишь у трезубца, и он дает тебе то, что тебе нужно, при условии, что я готов это предоставить. Ты также можешь взять желаемое силой, это твоё право.

Я с трудом сглотнула.

— Верни их обратно… пожалуйста.

Глаз Левиафана моргнул.

— Нет.

— Нет? Почему нет?

— В твоём сердце бушует ярость. Гнев, боль — эти эмоции испортят мою магию. Какие бы существа ни вернулись, они не будут твоими друзьями — не такими, какими ты их знала.

— Я только что потеряла их… Мне больно. Я просто хочу, чтобы они вернулись.

— Некоторые вещи не следует исправлять, даже если это возможно. Я пытался предупредить твою мать, что действия в порыве гнева, жадности или эгоизма только причинят ей боль. Она не послушалась. Боюсь, ты идёшь по тому же пути, и, хотя выбор за тобой, я не могу добровольно помочь тебе.

— Потому что ты слаб, — раздалось шипение из темноты. — Ты не Бог.

Подняв глаза к отверстию, через которое я пришла, я увидела красно-фиолетовые глаза моей матери. Они сияли в темноте, сияя достаточно ярко, чтобы осветить её лицо, руки и даже русалочий хвост. Его чешуя была чёрной и тёмно-красной с фиолетовыми крапинками, которые ловили свет из её глаз и отражали его обратно.