Книга Лев Голицын, страница 6 – Андрей Белянин

— Я князь Голицын, и вы не смеете со мной так разговаривать!

Старик чудом не упал в обморок. Меня же вдруг отпустило, словно все самое важное уже было сказано, а лезть в драку или же убивать хоть кого-то из преподавательского состава университета явно не входило в мои планы. Да и стыдно было как никогда…

Профессор срывающимся на фальцет голосом объявил перемену и, как только мы остались одни в аудитории, быстро закрыл дверь.

— Садитесь, милостивый государь-с!

— Я хотел бы извиниться, поскольку позволил себе…

— Садитесь уже! — почти приказным тоном выкрикнул он, доставая из-под кафедры темную бутылку испанской Риохи и неожиданно крепкими зубами вытягивая пробку. — Никогда не думал-с, что встречу здесь хоть кого-то подобного-с себе! Молодой лев! Кто бы поверил-с, что такое может быть-с в тихой нашей Россиюшке-с?

— О господи боже…

— Вы пьете-с? — спросил меня старик Юркевич, помотав справа налево мгновенно вытянувшейся волчьей мордой.

Невозможное возможно. Я вытаращился на него, как великий Тадеуш Костюшко на пленившего его простого донского казачка с пикой! Это что же, оборотень в университете? Среднерусский серый волк на профессорской кафедре римского права⁈ Такое было просто немыслимо и, выражаясь языком простонародным, не лезло ни в какие ворота!

— Я спросил, пьете ли вы-с.

Разумеется, мне пришлось кивнуть. И он, сделав первый глоток прямо из горлышка, протянул бутылку мне. Я безропотно сделал первый глоток. И второй. И, не удержавшись, третий. Все тело мое вдруг охватила неведомая доселе сладкая истома…

Испанское вино оказалось совершенно иным по сравнению с винами французскими. Более терпким, более густым, быть может, обладающим странными ароматами севильских трав или томных цветов с высокогорий страны басков. Это был совершенно новый опыт, новый вкус и новые ощущения!

— У вас это впервые-с?

— С Риохой — да.

— Я имею в виду перевоплощения-с?

— А-а, тогда, увы, нет, — признался я, передавая бутылку волку. — Первый раз это было в Париже. И я очень надеялся, что оно не повторится.

— Вы были рассержены-с?

— Я был в ярости! Меня пытались избить шестеро на одного, ну и после подлого удара кирпичом о затылок оно и…

— Сочувствую, молодой человек-с, но есть вещи-с, которые с нами навсегда. Если хоть раз при вспышке-с гнева или опасности вас вдруг накрыла трансфомация-с, то повторения подобного не избежать-с!

— Но вы же не человек, получается, а кто-то или что-то иное и…

— Как и вы-с! — профессор многозначительно поднял вверх указательный палец с черным когтем. — Вы тоже навек останетесь в странном-с промежуточном состоянии-с между цивилизованным человеком и зверем-с…

— Но почему⁈

— О, об этом ведают-с лишь ваши предки-с! Быть может, кого-то из них когда-то прокляли-с и это существенно отразилось на потомках? А может, он сам продал душу-с?

— Мои предки были благородными людьми, — я забрал бутылку, делая глоток, но не обижаясь на профессора за слова, произнеси которые кто-то другой, так он лишился бы обоих ушей как минимум. — Я учил свое родовое древо до литовских корней — никто и никогда бы не связался с диаволом!

— В жизни не так все просто… — вздохнул старичок. — Мой прадед принял-с этот крест в обмен на спасение жизни-с нежно любимой супруги-с. Кто знает-с, на что будете способны вы ради любимой-с женщины-с?