Книга Нелюбимая жена-попаданка для герцога, страница 61 – Ульяна Соболева

Весёлый комок шерсти, шевелившийся на моей груди с видом абсолютного удовлетворения жизнью. Он мурлыкал. Мурлыкал! Значит, я не умерла. Потому что если бы я умерла, он бы первым объявил траур и улёгся на печку ждать, когда дух с приветом вернётся прощения просить.

Я осторожно пошевелилась — всё тело отозвалось ноющей болью, будто кости праздновали день побоища. Голова пульсировала, во рту было сухо, как у лектора по латыни, а подушка под затылком казалась каменной плитой. Но... температура ушла. Огонь отступил. Я жива. Я выжила.

Где-то слева что-то шевельнулось. Медленно повернув голову, я увидела Райнара.

Он спал, полусидя в кресле, уронив голову на грудь, с одеялом, криво наброшенным на плечи. Его ресницы отбрасывали тени на щёки, и впервые за всё время его лицо казалось не каменным и ледяным, а человеческим. Уставшим. Тихим. И, чёрт возьми, красивым.

Я хотела что-то сказать, позвать, пошутить... но из горла вырвался только хрип, как будто я с детства увлекалась табаком и песком вприкуску. Агнесса, сидевшая неподалёку, тут же вскочила, расплескав что-то из кружки, и подлетела ко мне:

— Миледи! Вы очнулись. Ах, слава всем святым! Слава всем небесам! Она очнулась.

И заплакала. Как девочка. Навзрыд, с соплями и дрожащими руками. В жизни бы не подумала, что эта вечно шипящая чайница умеет плакать тах... по-настоящему.

— Тише, — прохрипела я, попыталась улыбнуться. — А то разбудишь нашего ледяного принца.

Но Райнар уже проснулся. Голос, как всегда, спокойный, но с едва заметной хрипотцой:

— Принца?

Я с трудом повернула голову к нему.

— Не спи. Я тут чуть не умерла, между прочим. А ты дрыхнешь, как младенец. Он подошёл, медленно, будто боялся спугнуть моё сознание, и опустился рядом.

— Ты выжила, — произнёс он и посмотрел на меня так, что даже Василиус замер.

— Это... невероятно.

— Невероятно — это то, что я не смогла создать этот чёртов раствор раньше, но слава Богу он есть..и пора его начать раздавать..— пробормотала я. — А то в твоём замке ничего живого, кроме тараканов, не останется.

Райнар вздрогнул. Василиус чихнул. Агнесса шмыгнула носом, а я, впервые за всё это время, закрыла глаза — не от бессилия, а от облегчения. Я выжила.

А значит... можно спасать остальных.

Площадь была тиха, как перед бурей. Люди стояли плотной толпой, переминались с ноги на ногу хмурились, шептались. Кто-то крестился. Кто-то хватался за амулеты. Кто-то смотрел на меня, как на привидение. Или чудовище. Или святую.

Впрочем, я никогда не умела быть ни тем, ни другим — я была женщиной. А сейчас... просто стояла перед стихийным бедствием, потому что толпа — это очень страшная сила.

На мне было простое платье, чистое, отлаженное, без рюшей и пафоса. Волосы —собраны в тугой пучок, из которого уже вырывались пряди. Лицо — бледное, губы — сухие. Но спина у меня была прямая, как у той самой санитарки, что идёт в атаку с носилками, когда все остальные прячутся по окопам.

Райнар шёл рядом. Не держал меня за руку. Не обнимал. Но был. Его шаги звучали чуть позади, как стук сердца. Он ничего не говорил. И это было правильней любых слов.

Я встала перед народом. Медленно подняла руку и показала тонкую полоску повязки на предплечье. Затянуто крепко. Как обещание.

— Я сделала себе укол, ввела вакцину — сказала я, и мой голос не дрожал, хотя сердце билось так, будто хотело вырваться и сбежать на юг — Я ввела себе то, что придумала сама. Чтобы больше не бояться умереть и помогать вам выжить. Я не знала, выживу ли. Но я — здесь перед вами.