Книга Нелюбимая жена-попаданка для герцога, страница 63 – Ульяна Соболева

Он отвернулся. Не ушёл. Просто... отвернулся. Как будто ему надо было переварить то, что я больше не «его тихая герцогиня». И я не собиралась ею становиться. Даже если бы он попросил.

Пусть злится.

Пусть боится.

А я— буду делать то, что должна.

Он развернулся обратно — резко, как будто слова остались в горле, не дав выйти, и вместо них в нём взорвалось что-то другое. Резкое. Горячее. Опасное. Его шаг был быстрым, как порыв ветра перед бурей, и прежде чем я успела спросить, в чём теперь меня обвинят — он схватил меня за затылок.

Грубая, сильная рука — пальцы в волосах, чуть болезненно, но так, что я задохнулась, не от боли — от неожиданности. От того, как близко он оказался. Как яростно он смотрел. Как будто видел во мне всё, от чего хотел сбежать, но не смог.

И уже не хотел.

А потом — поцелуй.

Жадный. Без предупреждения. Без разрешения. Без намёков на нежность. Его губы накрыли мои, как ураган, как жажда, как голод. И я — сдалась. Нет, не от слабости.

А потому что... я хотела этого. Чёрт побери, я этого хотела.

Я ответила. Впилась в него с такой же злостью, как он в меня. Мы бились друг о друга губами, будто пытались выговорить всё, что не говорили. Он прижал меня к себе — сильно, почти грубо. Я уткнулась в его грудь, руками сжала воротник рубашки, и мы... целовались. Как будто сейчас рухнет небо, взорвётся мир, но всё равно — надо успеть.

Где-то рядом мяукнул Василиус. Осуждающе. Как старый кот-монах.

Мы проигнорировали.

В следующий момент он поднял меня на руки — резко, уверенно, как будто я весила меньше перышка и гораздо больше для него значила. Я хотела сказать что-то колкое. Что-то язвительное. Но он смотрел прямо в глаза. Так, что внутри у меня сгорело всё, даже остатки сарказма.

— Райнар... — прошептала я. Но он только рыкнул:

— Молчи.

И понёс. Через сад. Мимо деревьев, в которых пела весна. Мимо служанки, которая замерла с корзиной белья. Мимо всего мира. В дом. В холл. По лестнице. В спальню. Его шаги звучали глухо, гневно и решительно.

Слишком много между нами было слов.

Теперь — их не нужно.

Теперь — только мы.

Он нёс меня на руках по коридору, и, если бы не серьёзность момента, я бы пошутила. Типа: «Положите даму, пока суставы целы» — но решила не рисковать.

Плечи у него были напряжены, как у пациента на приёме у проктолога. Ладони сжимали меня чуть сильнее, чем нужно — не грубо, но как будто он держал что-то слишком важное, чтобы ослабить хватку.

Справедливо, конечно. Не каждый день тащишь к себе в постель женщину с двумя дипломами, одним менопаузальным шоком и чужим телом юной девицы.

В спальне пахло ладаном, старыми книгами и чем-то опасно-мужским. Терпким. Дорогим. Натуральным. Райнар остановился у кровати. Посмотрел мне в глаза.

Медленно. Долго. Так смотрят хирурги перед операцией. Или любовники перед катастрофой.

— Если ты скажешь «нет», я уйду, — хрипло выдохнул он. — Но я больше не вынесу этого молчаливого ада. Я сожру тебя, Вайнерис. До капли.

Уйду?! Ну уж нет! Жри давай! Врачебное воображение мигом нарисовало гематомы, укусы, и странный диагноз: «аллергия на герцогов в фазе обострения».

Но я не ответила. Только подняла руки, тронула его щёки — горячие, немного щетинистые, настоящие. Он закрыл глаза и поцеловал меня. Осторожно. Как будто впервые прикасается к жизни. А потом — глубже, с напором. И я застонала. Не от страсти даже, а от того, что наконец…Наконец.