Книга Северный ветер, страница 45 – Александрия Уорвик

Медленно, словно понимая, что я держу не оружие, созданное смертными, Король стужи поднимает руку. Миновав кинжал, дотрагивается кончиками пальцев до моего подбородка, обводит ими линию моего лица вверх. От неожиданного прикосновения моя хватка на рукояти слабеет.

Король движется так быстро, что я не успеваю уследить. Схватив меня за запястье, он рассекает середину моей ладони. Шиплю от боли – кожа лопается, выступает кровь. Гомон толпы за Темью тонет в ревущем у меня в ушах свисте.

– Для существования Теми нужна кровь смертных, – поясняет король, будто не к его горлу несколько мгновений назад был приставлен кинжал. – Подойдет любой смертный, но кровь того, кто связан союзом с королем, гораздо более могущественна. Добровольный дар всегда сильней того, что отдано нехотя.

Вот почему он, должно быть, перестал приносить женщин в жертву.

– Но я здесь не добровольно.

В ладони собирается алая лужица. Не-а, вот уж точно не добровольно.

– Выбирай. Твоя кровь, – король кивает в сторону тех, кто никак не прорвется за Темь, – или их.

Ярость и беспомощность сплетаются в удушающую смесь. Какой же тут выбор? Лишь яд, который я должна проглотить и порадоваться: спасти людей ценой разрушения собственной жизни. И все же эту цену я заплатила, поменявшись местами с Элорой. Что сделано, то сделано, верно? Но впервые с тех пор, как я оказалась в Мертвых землях, я задаюсь вопросом: не была ли цена слишком высока?

– Моя, – выплевываю.

Скоро это будет не важно. Я освобожусь от него. Все мы наконец будем свободны.

Король углубляет порез. Кровь течет, горячая и густая, щекочет струйками запястье. Не разжимая тиски пальцев, король сует мою руку прямиком в завесу.

Тьма вспыхивает. По материи в обе стороны от меня тянутся красные полосы, постепенно поглощая черноту все дальше и дальше по всей ее длине. К запястью и пальцам что-то присасывается. Влажный, голодный рот. Руку пронзает тупой болью. Крик прорывается сквозь стиснутые зубы. Не могу высвободиться. Чем больше крови Темь вытягивает из моих вен, тем более непрозрачной она становится. И я спрашиваю себя: почему же? Почему королю нужна моя кровь, чтобы усилить Темь, его создание?

Если только его собственная власть не ослабевает.

Алая краска выжигает все частички тьмы до единой. А затем гаснет, и Темь становится целым и непрерывным полотном, что возвышается надо мной. Выплевывает мою руку. Порез уже затянулся.

– Пойдем, жена, – король убирает кинжал в ножны на поясе. – Время уходить.

Завеса, прежде тонкая, как ткань, теперь настолько плотная, что я не вижу за ней крестьян.

Что я наделала?

Врезаюсь в материю плечом, темнота отпрядывает, рассеивается. Крошечный просвет – испуганный взгляд, тянущиеся руки, – а потом темнота сгущается, закрывая собой ту сторону.

Что, если бы я отказалась укрепить Темь? Если бы продержалась немного дольше, сумели бы крестьяне пересечь ослабленную завесу? Пошатнулось бы влияние Короля стужи на Серость?

Теперь я этого не узнаю.

Король стужи тащит меня к скакуну, тот бьет копытом грязный снег и нетерпеливо встряхивает головой.

– Нельзя их оставить.

Пытаюсь вырваться, но пальцы короля сильнее сжимаются на моем плече.

– Успокойся, жена.

Я не уйду по-тихому. Я вообще не уйду.

– Подумай о детях! – кричу я, упираясь. – Ты можешь хоть что-то сделать. Отозвать зиму. Пожалуйста!