Книга Соль и слезы сирены, страница 46 – Эбби-Линн Норр

Мой тон смягчился.

– Я научилась тому, что задача матери обучать, защищать и обеспечивать своего ребенка… – Я замолчала, ощутив лицемерие собственных слов: они полоснули меня как острое лезвие. Я резко сглотнула.

Сирены заботились о своих дочерях, но как насчет милых мальчиков, которых приходилось бросать? Мне ли наставлять Полли в вопросах материнства, если я столько раз не смогла выполнить собственные обязанности?

– Это правильно, что ты теперь называешь меня Полли, – произнесла мать, удивив меня несвойственным ей смирением и принятием, прозвучавшим в этих словах. – Я была неправа, недооценивая тебя и держа в неведении. Надеюсь, однажды ты сумеешь меня простить. – Это было настолько не в характере нашей прежней правительницы, что мы с Никой переглянулись, подозревая какую-то уловку. И в положении Государыни, и в нынешнем Полли оставалась царственной, властной и никогда не признавала свою неправоту. – Но поскольку я носила эту корону, умоляю тебя воспользоваться всеми дарами, что она приносит. Узнай о нашем прошлом до того, как отказываться от защиты, ради обеспечения которой я стольким пожертвовала. – Она снова указала рукой на арку позади трона.

Я повернулась к ней и пошла наверх по ступенькам. Взглядом я пригласила Нику следовать за мной. Мы прошли с ней вместе через Зал Анамны.

– Что это за место? – Эхо моего голоса гулко зазвучало в темноте, дав мне понять, как велика и пустынна эта пещера.

Звук камня, скрежещущего о камень, заставил меня обернуться. Ника положила руки на огромный валун, стоявший на полке, прикрепленной к стене у дверного проема, стараясь сдвинуть его в сторону. Солнечный свет проник в расселину в стене за валуном. И я ахнула, увидев, что получилось.

Свет зигзагами пересекал зал, отыскивая отражающие поверхности, изготовленные специально для этой цели: они полностью осветили Зал Анамны. Я бесшумно пошла по пещере, ступая босыми ногами по холодному неровному полу.

– Государыня наследует воспоминания всех Государынь, правивших до нее, – пояснила Ника, шагая следом за мной.

Неровные стены пещеры украшали мозаики. Созданные из разных плиток со светоотражающим эффектом и без него, а также драгоценных и поделочных камней, они представляли собой портреты сирен – их были сотни. Пещера поворачивала и уходила в глубь горы. То тут, то там попадались неровные ступеньки, и впереди не виднелось ни одной прямой линии. Портреты и декоративные элементы тоже не имели прямых линий: все выглядело естественно, асимметрично, ярко и очень красиво.

Портреты различались столь же сильно, как, без сомнения, и сирены, изображенные на них. Одни, запечатленные в человеческом облике, но явно здесь, в залах Калифаса, прикрывали наготу одеждой, другие оставались обнаженными. Некоторые портреты были поясными, другие представляли Государынь во весь рост, на фоне морских пейзажей или земных ландшафтов, сидящими или замершими выпрямившись. Хватало и сирен в объятиях родной океанской стихии.

– Кто их создал? – спросила я, затаив дыхание. Я медленно шла по залу, останавливаясь, чтобы внимательно рассмотреть портреты по обе стороны от меня.

– Сирены. Кто же еще? – отозвалась Ника. – Новый портрет, созданный той из нас, кого подвигнет на это Соль, появляется вскоре после того, как правление очередной Государыни подходит к концу. Выполняет его та, у кого есть истинный талант и эмоциональная привязанность к бывшей Государыне. Соль знает, кого выбрать.