Книга Королева праха и боли, страница 97 – Лив Зандер

– Отдай ей дыхание жизни, и, даю слово, я исполню твою просьбу. Откажусь от мести первосвященнику. – Да, я сделаю это ради жены и ребенка, чтобы они были живы и здоровы у нас дома. – Однако… Ты пообещаешь больше не забирать ее дыхание, если с ней когда-нибудь что-то случится.

Эйлам пожал плечами:

– Ее душа все равно недолговечна.

– Ее душа не твоя забота, ты просто не трогай ее дыхание. Ну что, обещаешь?

Его жуткие черные глаза еще секунду изучали меня, потом Эйлам коротко кивнул:

– Договорились.

Отвернувшись от него, я подошел к моей маленькой, встал за ее спиной и поцеловал в плечо.

– Любовь моя, ты готова принять дыхание жизни?

Ада еще мгновение смотрела на спящего мальчика, потом обернулась, пытаясь улыбнуться, но ответила самым странным образом:

– Мы должны убедиться, что о нем позаботятся.

– Насколько я понял, о смертных отлично заботится золото. – Я сжал ее подбородок, заставляя встретиться со мной глазами. – Ты в порядке?

– Нет, – с болезненной честностью призналась она, но потом кивнула. – Но буду. Когда все кончится. Мне нужно, чтобы все кончилось, Енош.

– Тогда пойдем.

Придерживая ее за поясницу, я подвел Аду к своему брату. Одновременно я мысленно приказал мертвым рассредоточиться и обеспечить безопасность дороги к Бледному двору. Теперь мне нужно будет защищать жену куда лучше прежнего.

– Ада… – Эйлам шагнул нам навстречу, не отрывая глаз от моей маленькой, потом глубоко вздохнул: – Убери из нее всю гниль и разложение, иначе она вернется к жизни, отягощенная скверной болезнью, и это будет не моя вина.

Удаляя из ее тела все мельчайшие частицы порчи, все крохотные пятнышки разложения, я гладил жену по щеке, чтобы мышцы ее расслабились, чтобы напрягшиеся плечи обмякли.

– Ш-ш-ш… Уже почти все. Сделай два глубоких вдоха. Один для себя. Один для нашего малыша.

– Для нашего малыша, – повторила она и вдохнула.

Потом еще раз.

Кивнула.

– Подожди, – сказал я Эйламу, когда тот шагнул ближе, и одной рукой обнял Аду за талию, а другую бережно прижал к ее щеке. – Сейчас ты покинешь тюрьму своей смерти. Я уже не буду ни стражем, ни хозяином, ни наказанием, ни отпущением грехов. Только твоим мужем, который очень любит тебя. Вопрос в том, кем будешь ты? Я хочу услышать ответ.

Скажи, что ты любишь меня.

Несколько секунд Ада лишь молча смотрела на меня, но, когда понимание осенило ее, она зеркалом повторила мой жест, тоже коснувшись моей щеки.

– А если я не отвечу, ты продолжишь держать меня в темнице смерти?

Я заставил себя улыбнуться:

– Если я в этот самый миг теряю тебя, то… почему бы и нет.

Моя маленькая тоже улыбнулась и потрепала меня по щеке, водя большим пальцем по щетине на подбородке, как делала частенько, – и, кажется, ей это нравилось.

– Если это правда, то ты вообще не заслуживаешь ответа… сейчас.

Я ухмыльнулся болезненной правде ее слов. Нет, один раз я уже испортил наши отношения, истерзав всех старым недоверием, и не стану рисковать снова. Я поверю, что она нашла в своем сердце каплю любви ко мне. Что моя маленькая вернется. Вернется ко мне навеки. И будет возвращаться всегда.

А если нет… Что ж…

…Я всегда могу снова надеть на нее ошейник.

Я кивнул:

– Упрямая, строптивая, прекрасная женщина.

– Надменный, жестокий, раздражающе красивый бог.

Я поцеловал ее в уста, пытаясь уловить вкус данных ею когда-то клятв и той самоотверженности, с которой она когда-то произносила их.