Книга Эринии и Эвмениды, страница 71 – Риган Хэйс

Долгие гудки вторят ударам замедляющегося сердца. Все думается, что еще с десяток таких гудков — и мое сердце остановится, никому не нужное, никем не услышанное.

Но на звонок наконец отвечают. Правда, не так, как мне того хочется.

— Это Глория Фридден. С кем я говорю?

— Это Беатрис. Можете передать телефон тете Мариетте?

— Ох, мисс Беккер, сожалею, но мисс Чейзвик в отъезде до Рождества… Видите ли, у нее отпуск, и все звонки временно переадресовываются ко мне.

— Даже для племянницы не найдется окошка? — уже с раздражением спрашиваю я, теребя локон коротких волос.

На том конце слышится шуршание бумаги. Мне представляется, что перед Глорией лежит блокнот, где среди прочих записей заглавными буквами значится надпись «НЕ СВЯЗЫВАТЬ С БЕАТРИС!!».

— Сожалею, — повторяет Глория, напоминая автоответчик, запущенный по второму кругу. — Мисс Чейзвик отдыхает на горнолыжном курорте в Давосе и настойчиво просила ее не беспокоить даже по рабочим вопросам. Что мне передать ей по приезде?

«Передайте, что моя тетя — самая безответственная задница на свете», — промелькивает мысль, но вслух ядовитые слова я заменяю на другие, более обходительные и мирные:

— Просто сообщите, что звонила Беатрис.

— Договорились, мисс Беккер. Она обязательно вам перезвонит!

— Да-да, — бурчу я себе под нос и отключаюсь.

Еще одна попытка проваливается. Тетя будто нарочно избегает меня, не желая связываться с подростковыми проблемами. Будучи выброшенной в бушующий океан, я могу лишь научиться плавать.

Расстроенная и опустошенная, плетусь в столовую поужинать и обдумать, как теперь выбраться из капкана. Ученики, насытившись, разбрелись кто куда, столовая почти пуста. Вдалеке вижу Дэнни в компании Мэй и Джорджины — обе заботливо утешают королеву, в последние дни очень подавленную и тихую. Наша традиция с обменом желчными записками приостановилась, и мне даже несколько странно не прочесть между уроками новую остроту, написанную поэтическим языком Эмили Дикинсон. Я так привыкла к колкостям Дэнни, что была бы сейчас рада и собственноручно ею написанным нескладным строчкам. Просто хочется знать, что это оружие все еще эффективно и по-прежнему бьет по болевым точкам безотказно.

Снабдив себя жареным картофелем и зеленым салатом, я присаживаюсь подальше и настраиваюсь на уединение, как вдруг рядом садится Абрамсон.

— Привет, — коротко бросает он и ставит на стол маленькую чашку чая. Увидев в конце зала стайку моих эриний, он понижает тон голоса и говорит: — Я рассказал полиции.

— Что рассказал?

— Рассказал им про Честера и то, как он… Ну, ты поняла.

Щеки его заливаются краской. Чтобы замаскировать смущение, Рори нарочито медленно отпивает из чашки.

— Жаль, что это ничего не изменит, — вздыхаю я. — Сомневаюсь, что родители Честера не сумеют выгородить любимого сыночка или щедро отсыпать адвокату, который разобьет любые аргументы в пух и прах, набив карманы поплотнее.

— Хайтауэр обещал переговорить с родителями Филлипса, но ты права: зная их влиятельную породу, легко предугадать финал — его отмажут, да еще и компенсацию с академии взыщут за инцидент в лесу. — Рори потирает ладонью напряженный лоб и добавляет: — И все же я попытался отстоять тебя. Промолчать было бы нечестно.

— Спасибо, — глухо отвечаю я и апатично ковыряю вилкой в салате. — И прости, что пришлось втянуть тебя в эту грязную историю. Мне нужно было придать своим показаниям веса, иначе на меня спустили бы всех собак.