Книга Спи, милый принц, страница 133 – Мэй

– У них бардак, – мрачно сообщил Айден Николасу, пока они шагали по храмовому коридору. – Сверки были полгода назад. С тех пор могли вынести сколько угодно костей, и сделать это мог любой. Теперь нам не найти жреца. А ты что-нибудь отыскал?

Николас изобразил нечто среднее между потрясением и оскорблённой невинностью:

– Я благовоспитанно ждал!

– Настоятелю об этом рассказывай. Так что?

– Ничего, – вздохнул Николас, и разочарование звучало искренне. – В его бумагах тоже бардак, но я узнал, у кого закупаются тканью для молитвенных лент.

– У Нельсона. Его ткацкая мануфактура давно работает на храмы, это не секрет.

– А секретов в бумагах настоятеля и не было. Или он их прячет.

Как подозревал Айден, самой большой тайной Альберта Мура была бутылочка керавийского вина, к которой он прикладывался вечерами.

– На запрещёнку я тоже проверил, – доложил Николас. – Всё чисто.

Они шли по коридорам обратно во Внешние залы, но Айден намеренно замедлил шаг и коротко пояснял любопытному Николасу, что означают те или иные знаки на стенах, или почему здесь не пусто, а почти уютно. Николаса храм приводил в восторг, это жрецов он не любил, и Айден не сомневался, что друг напишет стихи. А может, будет очаровывать дам, хвастая, что видел Внутренние залы.

Николас закашлялся, напомнив Айдену, что он болен и задерживаться в храме не стоило. Но думал совершенно о другом и негромко спросил:

– И как ощущения?

– Я бывал в храме после того, как уехал, – сказал Айден. – И во Внутренних залах.

– Знаю, но всё равно.

Айден не знал, что ответить, и беспомощно пожал плечами. Поэтому принца и считали нелюдимым, отстранённым. Но по связи он ощутил, что Николас улавливал общее ощущение, понимал.

Десять лет это место было для Айдена домом. Конечно, он приезжал во дворец, летом проводил время с братьями, но жил под каменными сводами с другими служками. Менялся печеньем, учился резать куриц и вываривать бычьи кости, возносить молитвы и окрашивать в алый ленточки. Неплохое время, но и ностальгии Айден не испытывал.

Он был здесь одинок. Эти стены впитали его одиночество. Служки были равны друг другу, но принца на всякий случай сторонились. Да и он не умел заводить личные связи с людьми. В Академии вёл себя точно так же, но повезло с соседом по комнате, который презирал формальности и без труда видел то, что скрывалось под плотной скорлупой.

Как и теперь.

– Знаешь, я ненавижу их за то, что они с тобой делали, – пробормотал Николас. – Не только с тобой, конечно…

– Ник, это был единственный неуместный обряд.

– Какая разница? Он же был.

Айден не нашёлся что ответить, но надеялся, что Николас уловил все его эмоции по связи. Он тоже ощущал молчаливую поддержку, чего не было в храме и казалось почти неуместным в его стенах.

Они прошли во Внешний зал, но не успели миновать статую Безликого, как Николас остановился. Проследив за его взглядом, Айден увидел Кристиана. Тот сидел на коленях, опустив на них руки. Голова склонена, пряди волос упали на лицо, глаза закрыты, губы едва заметно шевелились. Фигуру озаряло мягкое сияние свечей.

Первым к Кристиану направился Николас, следом Айден. Прерывать молитву считалось скорее неприличным, но не чем-то запрещённым. Николас хотел подождать, пока Кристиан закончит, тот услышал, открыл глаза и глянул на подошедших. На его губах расцвела улыбка, но казалась печальной.