Книга Калифорнийская душа исекайнулась в Украине, страница 16 – Христина Холод

Это был не понос. Это был, блядь, ФАЙЕРБОЛ!!!

Огромный, тридцатиметровый струмень жидкого, пылающего, вонючего дерьма вырвался из его ануса и ударил в скалу, оставляя на ней шипящий, расплавленный след!

Горыныч заревел от боли и неожиданности. Все три головы одновременно повернулись назад, глядя на собственную жопу с выражением чистого, незамутненного ахуя.

Ф-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-БУ-У-У-УМ!!!

Еще один залп! На этот раз он попал в старое дерево, и оно вспыхнуло, как свечка!

Горыныч метался по поляне, его жопа превратилась в неуправляемый огнемет, поливая все вокруг жидким пламенем и кусками непереваренной капусты. Крики трех голов слились в один ужасный, полный боли и унижения рев.

– Ну все, – удовлетворенно прошептала Мавка. – Теперь сидим здесь, в кустах, до утра, пока он не опорожнится до конца и не заснет от усталости.

Она достала фляжку. Сделала глоток.

– А потом… – она хитро улыбнулась, глядя на пылающий ад, что бушевал на поляне, – …будем собирать топливо для сжигания столицы.

И мы сели.

Втроем. В кустах.

И слушали.

Слушали тишину ночного леса.

И оглушительный, огненный, апокалиптический понос трехголового дракона.

В этот момент я подумала, что моя жизнь больше никогда не будет прежней. И, честно говоря, я была этому рада.

Ночь закончилась. Понос Горыныча тоже. Он лежал посреди обожженной, вонючей поляны, изможденный и униженный, и спал сном младенца, который только что пережил самый страшный расстройство желудка в своей жизни. А мы… мы работали.

Весь. Блядь. День.

Я даже не могу передать словами этот отвратительный, ужасный, физически изнуряющий процесс. Мы, как три муравья-некрофилы, собирали еще теплое, густое драконье дерьмо в огромные металлические канистры. Оно пахло серой, жареным мясом и самыми глубокими углами ада. Оно было горячим. И его было, сука, много.

Мавка, кажется, получала от этого процесса какое-то извращенное удовольствие, работая с энтузиазмом и напевая под нос какую-то странную, жуткую песенку о черте, что утонул в болоте. Троянда же превратилась в идеальную машину для выполнения задач. Она методично, без эмоций, черпала, закручивала крышки и таскала. На ее лице застыла маска концентрации. Наверное, она представляла, что собирает клубнику на ферме своих родителей. Только вместо клубники – огненные экскременты. Sweet memories.

И когда мы наконец заполнили последнюю канистру, ад не закончился. Он просто перешел на новый уровень.

Мы тащили.

Мы тащили эти гребаные канистры через лес, через поля, через холмы. Каждая из них весила, как мои ошибочные жизненные решения. То есть дохуя. Мои руки, которые привыкли держать плакаты "Save the whales", теперь были черные от копоти, покрытые мозолями и царапинами. Моя спина кричала о пощаде.

Мы подошли к столице.

Это был огромный город, окруженный высокими каменными стенами. Я видела шпили башен, крыши домов, чувствовала гул тысяч жизней внутри. А мы были здесь, чтобы превратить все это в пепел.

Мавка действовала по четкому плану. Она, оказывается, готовилась к этому годами. У нее были "схроны" по всему периметру города. Замаскированные ямы, небольшие пещеры, дупла в старых деревьях. И в каждом таком схроне нас ждала одна из ее адских машин – авто-огнемет. Сложнее, больше и, кажется, гораздо мощнее тех, которыми мы спалили село.