Книга Притворюсь твоей сестрой, страница 94 – Анна Одувалова

– О чем ты, Зои?

Я не отвожу от нее взгляда. Смотрю, как тень страха сменяется паникой, как ее пальцы судорожно хватают пустоту, где только что было платье. Внутри все сжимается в холодный, твердый комок. Я делаю шаг вперед.

– Я все вспомнила, мама… – говорю тихо, но уверенно. Я специально делаю ударение на последнем слове, вкладывая в него весь его вес.

Ролана резко мотает головой, ее глаза становятся огромными, почти безумными.

– Что?.. Что ты несешь, Зои? Я не понимаю… не понимаю, о чем ты! – Ее голос дрожит, в нем слышны и страх, и мольба.

Горькая, невеселая усмешка сама вырывается у меня. Какая же она актриса. Или… или она действительно не понимает? Но это вряд ли, я уверена в своих догадках, да и ее реакция говорит сама за себя.

– Передумала я мерить твои платья, – говорю ледяным тоном, который, кажется, замораживает воздух вокруг нас. – У меня внезапно пропал всякий интерес.

Я резко разворачиваюсь к лестнице, спиной чувствуя ее ужас. И почти бегу, уже не скрываясь, не таясь. Мне нужно побыть одной. И потом идти к деду. Пусть он решает, что делать. Прием, на котором мы планировали заставить преступника действовать, потерял свой смысл.

– Зои, подожди! – Ее крик летит мне вслед, жалобный и отчаянный. Она бежит за мной, шпильки цокают по полу. – Остановись! Ты не понимаешь, ты не в себе! Ты говоришь непонятные вещи!

Я не останавливаюсь. Влетаю в свою комнату, пытаясь захлопнуть дверь, но она успевает вставить ногу в проем. Дверь с силой бьется о ее лодыжку, раздается приглушенный стон, но она протискивается внутрь.

– Доченька, послушай меня… – Ролана хватает меня за запястье, ее пальцы обжигающе горячие. Ее лицо искажено гримасой ужаса. В глазах мелькает что-то дикое, решительное. – Ты должна успокоиться. Все будет хорошо, я обещаю. Не понимаю, что на тебя нашло. Может, позвать врача? Он даст успокоительное.

Я пытаюсь вырваться, но хватка стальная.

– Отстань от меня! – рычу я, пытаясь высвободить руку. – Я все расскажу деду. Оправдываться будешь перед ним, а я не хочу тебя видеть! Как ты могла?

В этот момент, когда наше молчаливое противостояние достигает пика, я чувствую легкое, почти невесомое прикосновение у самого затылка. Оно похоже на касание бабочки, или будто кто-то подул на мою кожу. Но за этим легким ощущением следует мгновенный, пронзительный укол холода, который впивается в мозг.

Мир перед глазами плывет, звук ее голоса, умоляющего и испуганного, удаляется, превращаясь в гулкий звон в ушах. Темнота накатывает стремительной, неумолимой волной, не оставляя ни шанса на сопротивление. Последнее, что я успеваю почувствовать, прежде чем сознание окончательно покидает меня, руки, которые подхватывают мое падающее тело. И в этой темноте нет ни страха, ни отчаяния, лишь горькое, ироничное понимание. Она все-таки добилась своего. Снова.

Ее голос доносится до меня сквозь нарастающую пелену, будто из-под толстого слоя воды.

– …так будет лучше… прости… прости…

Потом ее руки, обычно такие слабые и неуверенные, теперь крепко держат меня. Я чувствую, как она с трудом тащит мое обмякшее тело, слышу ее прерывистое, паническое дыхание где-то над ухом. Во мне еще теплится искра сознания, но я не могу пошевелить ни пальцем, не могу издать ни звука. Я пленница в собственном теле.