Книга Притворюсь твоей сестрой, страница 97 – Анна Одувалова

– Но… я не прошу.

– А меня не нужно просить, – в его голосе снова появляются стальные нотки. – Я всегда даю сам, если считаю нужным. Жаль, в этой семье это понимает только Элай.

При упоминании его имени во мне что-то сжимается.

– Тогда… спасибо, – отвечаю я, с трудом поднимаясь с кровати. Ноги все еще ватные, но оставаться в этом доме мучительно. – Но я хочу исчезнуть прямо сейчас. Думаю, все случившееся вашей семье лучше пережить без посторонних.

Он не пытается меня остановить. Просто смотрит, как я иду к двери, пряча дрожь в коленях.

– Ты всегда можешь вернуться, – слышу я его голос у себя за спиной, когда моя рука уже лежит на ручке. – Дверь будет открыта.

Я не оборачиваюсь и не отвечаю. Просто выхожу в коридор, оставляя за спиной дом, который на несколько недель стал моим пристанищем, и семью, которая никогда не будет моей. Впереди – только ночь и незнакомые улицы. И обещание, данное самой себе и ему. Обещание исчезнуть. Думаю, если дед действительно хочет дать мне денег, он найдет способ это сделать.

Так и есть. За воротами меня уже ждет магмобиль с личным водителем деда, и везет он меня не в маленькую квартирку на окраине, а в новую жизнь.

Элай

Третий день я лежу на кровати и смотрю в потолок. В голове одни и те же мысли, они крутятся бесконечной каруселью, не давая покоя. Мать. Ролана. Та самая, которая водила меня за руку в детстве, учила отличать хорошие вина от плохих, чьи руки всегда были такими нежными, когда она поправляла мне волосы.

И Джоник. Этот никчемный подлиза, который всегда вился вокруг, которого дед из жалости пустил в наш дом. Он старше меня на пять лет. Пять. Долбанных. Лет. И она… она с ним. Это грязно, пошло, мелочная измена. Из-за которой они убили мою сестру.

В голове не укладывается. Они так боялись гнева деда, так тряслись за свое место под солнцем, что решились на это. Джоник и его отец – именно они организовали похищение. Папин пронырливый братец, видимо, сразу понял, чем пахнет, если роман всплывет. Дед вышвырнул бы их обоих без разговоров. Они ведь и так были здесь на птичьих правах. Даже не члены семьи, дальняя родня по линии отца.

А мать, узнав, что они сделали с ее дочерью, не побежала сломя голову к деду. Не сдала их. Она смирилась. Простила. Простила убийц. И даже не пыталась выяснить, что конкретно произошло. Все эти пять лет она притворялась убитой горем, а сама… сама что делала? Продолжала встречаться с ним? Обнимать того, чьими руками ее ребенок был отправлен в ад?

Отец Джоника предлагал убить Зои сразу. Но Джоник, видимо, тогда еще не совсем потерял человеческий облик, поэтому не смог. Он просто сдал ее тем, кто ставил эксперименты. Два года. Два года моя сестра провела в аду, прежде чем умереть. Но она успела рассказать все своей подруге, которая пришла сюда, чтобы найти правду. Та, что рисковала всем, играя роль. Она нашла убийцу. А я… я назвал ее ядом и прогнал. Она сдержала обещание и ушла.

Я почему-то уверен, что дед знает, куда. Но я не спрашиваю. Наверное, потому, что не вижу смысла. Если бы она хотела, то хотя бы сказала "прощай". А так я не имею права лезть в ее жизнь, могу только надеяться, что она однажды вернется. И я даже знаю куда.

Резко поднимаюсь с кровати. Подхожу к окну и рывком задергиваю шторы, чтобы не видеть этот проклятый сад, где мы когда-то играли с Зои. Выхожу из комнаты, спускаюсь по лестнице. Дом кажется пустым, вымершим, несмотря на то, что в нем полно слуг. Он стал склепом.