Книга Баллада Пепла и Льда, страница 44 – Анна Платунова

К счастью, другие кадеты моего звена справлялись сами. Ронан от природы был выносливым и сильным парнем, а Лесли, хоть и выбивался из сил, ни за что не показал бы мне, девчонке, свою слабость. Звезду звеньевого он больше не оспаривал — урок пошел впрок, — но злобу затаил.

Пока мы только бегали, прыгали через барьеры, подтягивались на турниках, однако мысль о неведомой полосе препятствий, спрятанной в одном из пространственных карманов, не давала нам покоя.

В конце концов Барри прямо спросил о ней мейстера Рейка. Тот шумно вздохнул, будто каждое его слово было на вес золота, а тут придется потратить с десяток на пояснения.

— Полоса препятствий имитирует опасности бесплодных земель, — мрачно проговорил он. — И тварей Изнанки. Все серьезно, хотя мейстер Тугор и считает полосу детской игрушкой по сравнению с практикумами. Однако регулярность, с какой кадеты ломают руки и ноги, говорит об обратном.

— Понятно… — пробормотал Барри и тихо добавил: — Понятно, что ничего не понятно.

Когда наша группа пристала к второкурснику, наставлявшему нас в столовой, — теперь обязанность дежурить перешла к первогодкам — парень только подлил масла в огонь, показав едва заметный шрам на ладони.

— Бежал по бревну, так оно подо мной провалилось. Схватился за веревку, а она меня за руку тяпнула. Будто это не веревка, а древесный шаарр. Ну вы знаете, как они умеют мимикрировать.

— Не знаем! — сказал кадет Хилл за всех. — Проклятие! Настоящий, что ли, шаарр? Прямо на полосе препятствий?

— Да не! Веревка, зачарованная магией. И вся полоса магией зачарована. В любой момент может произойти неприятность. Песок под ногами провалится, а на дне клыки. Не сожрут, конечно, пожуют только. Это же не практикум, но полоса уже к нему готовит. На зачете вас потом звеньями будут запускать и смотреть, как вы в команде работаете. Так же, в общем, как и на практикумах потом. А чего вы у вашего эфора не спросите?

Мы спрашивали, но эфор Эйсхард, по словам Атти, «молчал, как рыба об лед». Только кривил уголок рта в улыбке и говорил: «Не буду портить вам впечатление от первого знакомства с полосой препятствий». Ну еще бы! Лишать нас, а скорее — себя, такого удовольствия: поглядеть из первого ряда на наши ошалевшие лица, когда веревки начнут кусаться, а бревна — проваливаться.

После утренних тренировок мы приводили себя в порядок, переодевали рубашку — теперь я знала, зачем их три на смену, иногда и трех в течение дня не хватало — и шли на завтрак, а потом на занятия. Пока продолжались лекции по истории и бестиарию, но вот-вот должна была начаться специализация.

После занятий в аудиториях и обеда Эйсхард провожал нас в библиотеку — огромное, в несколько этажей помещение с винтовой лестницей. Когда мы поднимались или спускались, можно было перегнуться через железные перила, украшенные завитушками, и увидеть, как тянутся вверх и вниз бесконечные ярусы, заставленные стеллажами. Библиотека уходила глубоко под землю, и, если смотреть с высоты, казалось, что смотришь в бездонный колодец. Сколько же здесь книг!

Мы занимались только на верхних этажах, в светлых и просторных залах. В помещение заглядывало солнце, постепенно клонившееся к горизонту. Умиротворяюще шелестели страницы, шуршала ручка по бумаге. Кто-то зевал, разморенный теплом и сытным обедом. Очень хотелось подремать в тишине и уюте библиотеки, но все понимали, что невыполненное задание грозит серьезным штрафом, так что вместо ночного сна придется драить пустые аудитории.